Ланкаст. Третья планета
Шрифт:
– Кем я могу ему приходиться? – тот факт, что он мой кровный родственник никем не отрицался, тем более после слов самой Раян, о нашей схожести. Вот только насколько близки узы? Может я его сестра в четвертом колене? Все это время женщина просто смотрела на меня, не отрываясь, словно пытаясь высмотреть что-то, что опровергнет мою причастность к человеку, о котором речь, да и к Ланкастам вообще.
– Сколько тебе лет? – поинтересовалась она, и получив в ответ требуемую цифру, задумалась. Затем отрицательно покачала головой и снова вернула все свое внимание пейзажу за стеклом, – Я не знаю, трудно сказать. Охота за его преемниками началась уже двадцать с лишним лет назад, я тогда еще не была Ланкастом. Знаю, что он предупредил всех, кого нашел. Когда правда о его личности и данных стала известна, ему пришлось скрыться. До встречи с твоей подругой я считала, что он жив, – вот теперь в голосе Раян слышалась грусть и у меня невольно встал ком в горле. Мне тоже мало что известно о родителях или людях, оставивших меня в торговом центре.
– Гилад – его настоящее имя? – не сдавалась я, заваливая спутницу вопросами, на что получила суровый взгляд, но она тут же расслабилась и снова вернула его улице.
– Нет. Гилад Кренстон и Раян Принстон, мы придумали их сами для себя, каждый в свое время, когда стал Ланкастом. Это наш способ отречься от прежней жизни, забыть, кем ты когда-то был, и начать все с начала, с новым именем, новой судьбой. У Ланкастов есть миссия в этом мире, мы существуем не просто так, и порой для ее выполнения нужно куда больше свободного времени, чем бывает у обычного человека, ходящего на работу, пять дней в неделю, – смотря на нее мне казалось, что совсем недавно эта женщина была другой, вероятно именно известие о том, что ее Гилада больше нет, повлияло на настрой.
– То есть настоящего вы не знаете? – на всякий случай уточнила я, и получила неуверенный кивок головы в подтверждение, – Значит, и я не узнаю хотя бы примерно своей настоящей фамилии, – сделала вывод и тоже откинулась на спинку своего сидения. Признаться это было жутко неудобно, так что я даже забралась туда с ногами, обхватив колени.
– Последние пятьдесят лет Ланкастам на нашей планете опасно носить свои настоящие имена, – она запнулась, так как у меня вырвалось всего одно слово, а Раян тут же повторила его, положительно кивнув, – Комитет.
– Что это и почему вы так его боитесь? – наконец мы начали подбираться к той проблеме, от которой бежит она, и вероятно в скором времени потребуется бежать и мне, если конечно пришельцы от меня отстанут, и я останусь на Земле.
– Большую часть этого разговора ты все равно забудешь, так что я не вижу смысла его с тобой вести. Защитная реакция организма, когда простой человек узнает что-то про Ланкастов, он в течении нескольких дней про это забывает. Под исключение конечно попадают те, кто общается с нами ежедневно, и агенты Комитета, для которых разработали какой-то препарат, не знаю, не вдавалась в подробности, – мой голос в очередной раз влез куда не нужно с просьбой рассказать, и тогда Раян снова посмотрела на меня, но в этот раз прямо в глаза. Не знаю, что женщина там увидела, вероятно, ничего, как и у всех преемников, но ее тяжелый вздох говорил о том, что она сдалась, – После окончания Второй Мировой главы стран победителей, если их можно так назвать, узнали о нашем существовании. Нам пришлось вмешаться в ход войны, чтобы помочь прекратить ее. Тогда они и оценили всю степень нашей угрозы и общими усилиями создали международную организацию, секретную, безусловно, под названием Комитет. Его задачей был контроль деятельности Ланкастов, они боялись нас, но постепенно изучали. Почти тридцать лет Ланкасты не видели в них опасности и просто закрывали глаза, пока ученые Комитета каким-то образом не поняли, как можно от нас избавиться. Несомненно, просто убить всех преемников каждого Ланкаста, но нас ведь десять, у каждого есть куча родственников. В одной России в прежние времена в семье рождалось по десять, а то и больше детей, а дети этих детей такие же преемники. Я изучала свое генеалогическое дерево, у моей прабабушки было пятеро сестер и три брата. Слишком большую толпу народа придется стереть с лица Земли, они не хотели на такое пойти. Куда проще – всего один род, – Раян замолчала, наверно давая мне время переварить услышанное. Это действительно было немного шокирующе, словно я снова попала на урок истории в школу, вот только такого нам там не преподавали. Увидев понимание на моем лице, женщина положила ногу на ногу, пальцами теребя край шарфа, – Мы до сих пор не знаем, откуда у них взялась информация, и кто нас предал, так как иначе получить ее они не могли. Именно тогда и началась охота за преемниками первого Ланкаста.
– Почему именно первого? Это особенность какая-то, раз первый, то от него все зависят? – непонимающе приподняв брови, я заметила, как она отрицательно качает головой, опустив взгляд в пол.
– Наш первый Ланкаст уникален. Именно наш. В каждом из нас течет особая энергия, позволяющая использовать персональную способность. У каждого она своя и не совместима с другими. Мы даже прикасаться можем только к своему атрибуту, чужой ударит нас током. Из-за всего этого силы некоторых не действуют на себе подобных. Но не у первого Ланкаста. Его способность – лечить нас всех, именно поэтому в нем соединены частички энергии каждого из нас, не только на этой планете, но и с других. Скажем так, у него нет своей энергии.
– Один пришелец сказала мне, что они не хотят меня убивать, зачем еще я могу быть им нужна? – вот только Раян пожала плечами и снова уставилась в окно. Лезть в войну с пришельцами у нее не было никакого желания, и я сразу это увидела по одному жесту, – Почему Настя говорит, что с вами я в полной безопасности? Каковы ваши способности? – на самом деле это меня не интересовало, но может вопрос о ней самой разговорит женщину, и она поведает что-то еще.
– Просто все, кто слышал, о десятом Ланкасте Земли считают, что сильнее никого нет. Я контролирую частицы, те самые из которых все состоит. Насколько я знаю, никто больше не может уничтожить предмет, а затем создать его в первоначальном виде. Вот так, – для примера она провела рукой над столом между нами и он исчез у меня на глазах. Непроизвольно помахав ладонью в этом месте и убедившись, что он не стал просто невидимым, мои глаза расширились сами по себе. Второе движение ее руки вернуло стол на его законное место, – Не потерялось ни одного атома, – улыбка на лице Раян была натянутой, но ей определенно нравилось, что она умеет, и если бы не печаль, то женщина была бы совершенно другой.
– Это потрясающе, – вырвалось у меня, а глаза скакали между ней и столом так, словно Раян сейчас выкинет какой-нибудь трюк, а я захлопаю в ладоши от восхищения. Неожиданно поезд остановился на станции, а женщина чуть ли не лбом прижалась к стеклу, пытаясь рассмотреть, кто входит в вагон, – Куда мы едем?
– В Норильск, – мгновенно ответила она, этот вопрос у меня возник, так как билета я не увидела, она держала его при себе, – Никогда не слышала? – я лишь отрицательно покачала головой, – Вот надеюсь, и Комитет решит, что я не слышала. Мы решили разделиться, и не сообщать друг другу наше новое место нахождения, так им труднее будет нас искать. Я не знаю, зачем мы им, но в последнее время комитет не убивает нас, а просто ловит, как крыс и запирает в клетки. Может, пытаются понять суть нашей энергии или еще что, что их мозг напрочь отказывается хранить в себе. Твоя подруга вытащила нам одного нашего из такой клетки, на него без слез не взглянешь теперь, вены в синяках от иголок, а сам кожа да кости, – не знаю зачем она рассказала мне это, может что бы страху нагнать и отбить желание быть Ланкастом? Да у меня его и так не было до этого.
– То, что вы говорили на вокзале. Вы правда сделали бы все, чтобы перестать быть Ланкастом, если бы могли? – поспешно добавив последние слова, я поежилась, ведь для этого ей достаточно сейчас просто распылить меня на частицы и забыть о моем существовании и преследователях. Снова стать человеком, свободной от правил, сил и обязательств. Оторвавшись от окна, Раян посмотрела на меня таким взглядом, словно ей очень жаль меня, и она действительно сейчас это сделает.
– К чему такой вопрос? Боишься, что убью тебя? – поинтересовалась она, положив руку себе на колено и заметив, что я наблюдаю за каждым ее движением с особой осторожностью.
– Нет, просто знаю человека, который наоборот готов пойти на все, лишь бы не перестать быть Ланкастом, – вспомнив принца, я не заметила, как покраснела. Сейчас не время и не место вспоминать или думать о нем, это было лишнее.
– Видимо он еще никого не терял только из-за того, кто он такой. Поверь, я бы хотела избавиться от всего этого, но не ценой твоей жизни, не переживай, – поспешила она меня успокоить и натянуто улыбнулась. Вероятно, теперь эта женщина никогда не будет улыбаться просто так, искренне, лишь по принуждению, потому что нужно. Что так изменило ее, подорвало уверенность и кардинально сменило позицию? Неужели смерть настолько меняет людей? И тут мне вспомнился Антон. Я же сама себя заверяла, что мне бы нравилось быть той, кто я, оказываться в центре внимания и лишиться простой скучной жизни, если бы он не погиб из-за меня. Нет, не из-за меня, из-за Флориндо, он целиком взял на себя эту вину и позволил мне себя ненавидеть, что в глубине души я и делала, пыталась делать. Чем-то Раян сейчас напоминала меня. Она потеряла того, кто был ей близок, судя по словам, как и я, и вероятно теперь больше не хочет бессмысленных смертей. Закрыв глаза и стараясь очистить разум и ни о чем не думать, я закинула голову и уперлась ею в стену. Почему все так сложно, и почему никто не знает, для чего пришельцам нужна я, если они не хотят моей смерти?
Поезд тронулся, а в нашем купе снова воцарилась тишина, нарушаемая лишь стуком колес. Внимание женщины оказалось приковано к окну и проносящимся там объектам, мое же было сосредоточено лишь в голове. На первый взгляд прошло слишком много времени, Настя уже должна была вернуться за мной, может, что пошло не так? Тогда я об этом никогда не узнаю, и что буду делать? Поселюсь с Раян в Норильске и буду бегать от Комитета? Но Комитет не знает про меня, и тогда на нас обрушатся пришельцы. Почему моя способность не предвидение будущего, как все было бы просто.