Ланс
Шрифт:
Они вошли в помещение. Дариел увеличил глубину восприятия, чтобы видеть сквозь иллюзию девушки. Непонятного какого-то пепельно-грязного цвета короткие волосы. Даже до плеч не достают. Ни одна женщина не переживет такого позора, а эта… Ах, ну да, их же бреют тут… Лицо все измазано в грязи. Веки постоянно дрожат. Лицо худое, как у больного деревенского подростка, да и сама вся худая. Ребра просвечивают сквозь кожу. Их тут вообще кормят? Надо бы проверку сюда отправить. А то в кошмарном сне такая привидится…
– Карел, я не могу его дозваться, не получается пробиться. Он меня даже не слышит, – с тревогой в голосе проговорил лекарь.
– Нужен человек, эмоционально привязанный к ней, лучше два или три. Так надежнее, – проговорил Дарел. Человеки, бестолковые, ненужные люди… Отец
Сотник Карел вышел. Спустя некоторое время в лазарет вошли сам сотник, Рандом и Рон. Остальных лекарь не пустил. Они остались ждать на крылечке. Дракон знал каждого из них, очень уж подробно их описал Карел. Вошедшие встали вокруг больного. Дариел сел рядом, и взял руку Ланса. Настроился на эмоции подошедших. Боль, надежда, благодарность и благородство, желание отдать все за жизнь и здоровье друга. Надо же, повелитель и представить не мог, что люди способны на такие чувства и такую верность. Он сам мог похвастаться лишь тремя разумными, которым мог довериться и, разумеется, людей среди них не было. А тут девчонка-человечка. Интересно. Интересная игрушка Кардейла. Как же не хочется Ее упускать! Проклятый вампир! Надо будет подумать, что ей предложить и что предложить Кардейлу взамен игрушки. Но сначала ее надо вытащить, а потом дать отдохнуть. Безумие так просто не проходит…
Дракон стал усиленно аккумулировать эмоции окружающих и транслировать их в ауру, практически вплетая в нее. Надо наполнить мир души безумной этими эмоциями. Как же найти ее. Ну что же, примитивная грязная человечка, где же ты скрываешься? Повелитель сосредоточился.
Вдруг девчонка дернулась и схватила руку повелителя своими тонкими костлявыми руками. С неожиданной силой притянула его к себе и уткнулась в грудь. Повелитель неожиданно для самого себя взял на руки ее грязное, дрожащее и напряженное тощее тельце. Спазмы свели мышцы, продолжая истязать измученное тело. Посадил к себе на колени. Поморщился. Обругал себя последними словами. Теперь костюм грязный. Грязные окровавленные колтуны волос вызывали брезгливость и омерзение. Девчонка дрожала и вдруг произнесла сорванным хриплым голосом, обдавая кожу на шее горячим дыханием.
– Мама? Мамочка! Не плачь, пожалуйста… родная моя… Ну что ты… У меня все хорошо, Мама… – сорванным голосом прохрипела безумная, судорожно вздохнула несколько раз и вдруг зарылась в волосы повелителя, не на шутку озадаченного таким поворотом, и выдала новую порцию бреда:
– Мама, твои волосы… шерстка Шармель… Это моя шерба… маленькая совсем… я обязательно… тебе ее покажу. Мамочка, как же долго тебя не было… Мне так больно, мама…, – прошептала девчонка.
Наконец у нее из глаз полились слезы. Начала осознавать свое тело, а вместе с ним и боль. Хороший признак. Повелитель понял, что она видит свою мать и попытался смоделировать поведение матери. Надо войти с ней в контакт, иначе он ее не вытащит. Кому скажи, что он возится с грязной человечкой – на смех поднимут. Но и так бросать нельзя. Без него не вытащат. Как смоделировать поведение человеческой матери? Хотя, нет. Не человеческой. Ее матери. Исходя из ее слов, между ними существует привязанность. А значит… Значит надо вспомнить его человеческую няню, ее отношение к нему. То, что он пытался забыть. Проклятый лагерь!
– Ну что ты… Не бойся, не плачь малышка… Я с тобой. Уже все хорошо, – попытался успокоить тихим, ласковым голосом безумную и войти с ней в контакт. Как странно говорить такие слова. Надо было взять сюда дворцового целителя. И бросить так не получится. У Кардейла крышу сорвет. Связываться с ним Дариел точно не собирается.
Вообще Дариел был удивлен, какая сильная любовь между матерью и дочерью. Обычно люди не ценят своих детей, если не сказать больше. А чего их ценить –
Хорошо, что хоть раны все лекарь залечил. Повелитель себя сейчас совершенно не понимал, что было ему категорически не свойственно. Ни себя, ни своего зверя. Ему было странно и не понятно, он нервничал. Дариел почти никогда не испытывал чувства жалости. Только несколько раз в детстве к своему питомцу. Его зверь – тем более. Бред! Но это девчонка… Человечка… Она другая. Она выжила здесь. Она вытащила отсюда своих подопечных. Она изменила их. В их ауре ярко видны уже не примитивные эмоции, но чувства! Чувства долга, сила духа, принципы, ответственность. Да что с ним такое происходит? Какая ему, дракону, разница до чувств и эмоций людей? Он вытащит ее, и пусть Кардейл делает с ней все, что захочет!
– Давай малышка, возвращайся, – снова произнес он тихо, почти шепотом, наклонившись к ее шее и задевая сосульки и колтуны спутанных волос своей щекой. Не страшно. Дома отмоется. Ну, Кардейл, удружил. Жалкий тощий цыпленок.
– Мамочка, я не хочу. Я с тобой останусь. Мне хорошо с тобой. Ты только не отдавай меня никому, – стала быстро бормотать безумная, отчаянно вцепившись в шею Повелителю драконов, – Мамочка, родная моя. Там больно и плохо… там ненависть… одиноко и страшно… и мокро. Мама, там постоянно дождь… и холодно… Я с тобой буду… я так люблю тебя! Я буду самой послушной, мама. Я не хочу в жизнь.
– А чего ты хочешь, малышка? – Надо выводить ее из эмоций. Вопрос заставит ее задуматься, а там и до осознания не далеко. Девчонка помолчала и немного расслабилась.
– Домой хочу… Чтобы только мой дом. Он будет похож на наш… и шторки голубые будут… и сени… и баня… и огород… сад с сиренью… – девчонка еще расслабилась и уже еле слышно шептала слова. Повелитель презрительно усмехнулся про себя: «Нищенка? Интересно, кто и за что ее осудил? Воровка? Убийца?»
А еще ей не нравится дождь. Как будто он хоть кому-то нравится. Мелкий, противный, постоянный. Повелитель поморщился и подумал, что этот дождь достал даже его. Но уже скоро лето! А летом все красиво! Надо будет дать распоряжение, что б показали этому тощему цыпленку красоту цветущей земли драконов. Как странно, что негативные высказывания этой человечки задели что-то в его душе. Сколько плохого и мерзкого она видела в этом лагере. И будь она мужчиной – все было бы понятно, но женщина? Человеческая женщина?! Это не поддается никакой логике. Как она смогла? А может она холодная, без эмоциональная, бесчувственная, черствая…? Нет. Он не будет ее сканировать. Потому что слишком много чести для нее. Итак, он, Повелитель драконов, сидит тут и убаюкивает, держа на своих коленях этот жалкий кошмарик. Гладит по голове и думает о ее сканировании. Бред. Нет, не будет он этого делать. И еще потому что он не вор, чтобы тайно подсматривать. И еще потому что она человечка. Ему нет дела до грязной, полуразумной человечки. Он итак изгваздался весь об нее.
Вопреки совершенно логичным и правильным мыслям, Повелитель аккуратно нырнул в пласт воспоминаний нескольких месяцев, погружаясь в них с головой. Но не глубоко. Дальше он просто не смог. Только мельком. Как вор. Постоянное напряжение, тренировки, ожидание удара в спину, подлость, попытки убийства и тотальный контроль все и вся. Сон по четыре часа в сутки и тоже в полглаза. Странная конструкция, которую она называет сеткой координат или сигналкой. Тренировки с Карелом и Василеем. Танцы с мастером. Команды и увеличение нагрузки. И снова ненависть. Теперь уже от команды. Боль от того, что вынуждена причинять боль. Привязка к ребятам. Ответственность за друзей. Она их называет подопечными, но они стали ей близки как друзья. Постоянная осторожность, проверки, медитации, начало безумия.