Ларец Зла
Шрифт:
— Я весь внимание.
— …настам научили доверять интуиции. Первым впечатлениям, которые, как известно, на поверку оказываются самыми верными. Наитию, если хочешь. Выражение «печенкой чувствую» было для нас не пустыми словами, а служило сигналом к действию. И знаешь, Боб, порой это спасало нам жизнь.
— Хорошо, что ты вовремя слиняла оттуда и отыскала меня. Я тебе по гроб благодарен за это.
— Что-то с тобой не то, Роберт…
— У каждого из нас бывает в жизни черная полоса.
— Я не об этом. Такое впечатление, что ты…
— Что я — что?
—
— И чего же я боюсь, по-твоему?
— Не знаю… Думаю, и ты этого не знаешь.
Роберт лишь вздохнул в ответ.
— И совершенно напрасно, — ровным голосом продолжила Кэтрин. — Ведь ты скала, Боб. Самая настоящая скала. Будь ею и впредь.
— А может, я гордый орел, победно зыркающий с этой скалы?
— Больше не дерись с таксистами. Я извела на тебя всю перекись водорода.
Оставшись один, Роберт вспомнил о Терри. Как она там, что с ней? Случились ли какие-то новые события? Когда она выйдет на связь? Он хотел и не хотел этого. Больше хотел. Сегодня он проснулся уже не тем Робертом, каким был вчера утром. В нем многое переменилось за истекшие сутки, и он был готов к плохим новостям.
Ему вдруг вспомнился тот давний вечер, когда они с Кэтрин вновь увиделись и влюбились друг в друга…
Майами,
сентябрь 1998 года
Они встретились в пятницу в вестибюле гостиницы «Билтмор».
Роберт, который всю неделю писал репортажи о разрушительной деятельности надвигавшегося на США урагана «Джордж», валился с ног от усталости и чувствовал себя выжатым лимоном. Сутки напролет он строчил отчеты о сотнях жертв в Доминиканской Республике, о тысячах беженцев с Карибов… И дело шло к тому, что ураган вот-вот ударит по Майами. Роберт уже распорядился об эвакуации с побережья городского бюро Джи-би-эн, а сам перевел свою штаб-квартиру в гостиницу, которая находилась подальше от воды. И сейчас он спустился в вестибюль только лишь для того, чтобы объявить Адаму, что не сможет принять участие в его очередной «тайной вечере».
Адам, который в те времена жил между Гаваной и Майами-Бич, за две недели до встречи разослал всем короткое письмо, в котором предлагал собраться в этот час в вестибюле «Билтмора». Адам был в своем репертуаре — письма он составил при помощи симпатических чернил, и каждый из приглашенных получил в конверте половинку почтовой открытки. Последняя вызвала у Роберта особенно сильный приступ раздражения. Ему казалось кощунственным разыгрывать идиотские представления в такие дни, и он был полон решимости высказать это Адаму в лицо.
— С «Джорджем» шутки плохи, — сказал он Адаму, когда тот позвонил ему. — Если он доберется до Майами, мало никому не покажется. Это будет похоже на взрыв гигантской бомбы.
— Я в курсе. Меня лично это интригует. Я нахожусь в состоянии томительного ожидания, в предвкушении острых ощущений. Аж мурашки по коже!
— Пообещай мне, что ты не заставишь ребят рыскать по улицам в поисках своих
— Я всех вас отправлю купаться в прибое на Майами-Бич, дружище!
— Ты шутишь?
— Успокойся, во время съемок этого фильма ни один кролик не пострадает!
— Что до меня, то я не смогу на этот раз составить вам компанию.
— Понимаю. По крайней мере спустись в вестибюль в назначенный час, чтобы просто повидаться с людьми. Некоторых ты не видел несколько лет. Не будь свиньей!
— У меня работы по горло…
— Поручи ее кому-нибудь другому, ты же начальник, в конце концов! Мы отнимем у тебя всего один час твоего драгоценного времени. Один час. Ураган это как-нибудь переживет. Спускайся в вестибюль ровно в пять. Ну что мне, на колени перед тобой встать, сэр Боб? Мы по тебе соскучились! Обещаю, тебя будет ждать приятный сюрприз!
И вот они встретились в вестибюле со сводчатыми, будто в храме, потолками, с которых на серебристых цепях спускались изящные клетки с тропическими птицами. Все ждали Адама, который, по обыкновению, нарочно задерживался. Попугаи, зяблики и соловьи тревожно щебетали, предчувствуя приближение суровой стихии.
Какой-то франт, которого Роберт видел впервые в жизни, весело подмигнул ему. Он хотел ответить тем же, но дикая усталость и злость на весь белый свет ему помешали. Тогда франт приблизился к нему и представился. Его звали Уильям, он был американец и пришел сюда вместе с Пенни, англичанкой, с которой познакомился в прошлом году во время круиза на Кубу. Круиз организовал, конечно же, Адам. Рядом с Пенни стояла Кармен, высокая красивая негритянка родом из Гаваны. На ней было шикарное бело-желтое платье. Чуть поодаль переминался с ноги на ногу щуплый молодой человек с настороженным лицом, которого звали Владимиром. Уильям стоял с Пенни под руку, что, впрочем, не мешало ему время от времени бросать плотоядные взгляды в сторону Кармен. Он думал, очевидно, что этого никто не замечает. Но Роберт недаром много лет проработал репортером отдела новостей…
Вдруг он уловил боковым зрением какое-то стремительное движение слева от себя, и в следующее мгновение его окружил аромат тонких духов.
— Мяу-у! А вот, похоже, и сюрприз, которым грозил мне Адам!
— Кэтрин! — воскликнул изумленный Роберт. На этот раз улыбка у него вышла совершенно естественной. — Боже мой, какими судьбами? Давно ты здесь?
На ней были белые шортики и розовый топик. В глаза бросались красивые загорелые ноги. Она встала на цыпочки и чмокнула его в щеку.
— Увы, давно. Неважно выглядишь, доложу я тебе. Работа?
Они не виделись почти десять лет — после того как расстались еще в Лондоне. Затем она выскочила за Адама, и вскоре выяснилось, что это была ошибка. Потом они все-таки поставили своего «Ньютона»…
— Адам меня тоже предупреждал о сюрпризе…
Кэтрин как будто похудела. Когда она улыбалась, в уголках глаз появлялись и тут же исчезали тревожные морщинки. Несмотря на курортный загар и живость, она не смахивала на беззаботного счастливого человечка, какой он ее когда-то помнил.