Ларочка
Шрифт:
Через Александрова запаслись всеми нужными бумагами, получили в сопровождающие подполковника из ПУРа и на рафике со спецномерами рванули прямо в расположение соответствующего штаба в Подмосковье.
Некоторые служилые люди выражали сомнение в полезности этой акции, тем более проводимой с такой помпой. Мол, при встрече тамошние офицеры, конечно, пообещают помочь и разобраться, но, когда общественная комиссия убудет, для младшего Бабича начнутся по-настоящему черные времена. Есть масса совершенно легальных сержантских способов просто сгноить человека, не
Лариса приняла эти сомнения как вызов и скомандовала – вперед!
Военных раздражают проверки, они не любят гостей. А тут еще баба, а тут еще писатель и товарищ из политуправления. Было много церемоний.
Принимал командир полка. Уже седой, предпенсионный офицер. Отутюженный, настороженный. И его замполит.
Гостям показали казарму и койку младшего Бабича, сам он был в наряде, так было сказано. А все же можно на него поглядеть, жив ли, попросил въедливый старший брат. Привели. Худой, испуганный мальчик в белом колпаке и чуть замызганном фартуке.
– Действительно в наряде! – сказала Лариса. – Ему идет!
Она не заметила ужас, мелькнувший в глазах парня. Ибо не было ничего страшнее, чем наряд рабочим на полковую кухню. Из всех филиалов ада на земле это был самый-самый.
До того была прогулка вдоль секретных капониров. Новые машины осмотреть не дали, но дали послушать, как они ревут на холостом ходу. Писатель потом так долго говорил о них, как будто не только слушал, но и форсировал на одной из них Ла-Манш.
Обед накрыли в столовой, и тут Лариса сделала первый шаг к растапливанию льда в общении. Из своей изящной дамской сумочки она достала бутылку французского коньяка, заставила старшего Бабича выпить компот из его и из своего стакана и плеснула сразу граммов по сто пятьдесят.
Комполка и замполит стали оглядываться. Дивизия гвардейская, обстановка служебная.
Лариса отпила чуть, одними кокетливыми губами, потом протянула остальное полковнику:
– Ну, что, дядь Лень, за наш гарнизон!
Что выяснилось? Полковник был сослуживцем капитана Конева по слонимскому танковому полку, бегал у него в ротных. А теперь взлет, столица, гвардия. Да, он вспомнил с веселым удивлением шуструю девчонку-третьеклассницу.
Выпили, конечно.
Лариса и до этого случая замечала свой талант привлекать людей, и не вообще людей, а самых нужных, и в самое нужное время. Но чтоб такое попадание…
Вторую бутылку от своих щедрот выставил замполит (разговор продолжился в более укромном месте – красном уголке), он всем своим видом намекал на происхождение из «прежних», говорил «да-с» и подробно критиковал Тухачевского за его мечту превратить все трактора СССР в танки.
В какой-то момент медленно, как бы с уважением открылась дверь, и вошел генерал. В фуражке с высоченной (тогда так еще не носили в Советской Армии) тульей, под козырьком горели глубоко посаженные глаза, поблескивали мужественные скулы и орлиный нос.
Офицеры косо вскочили. Но он милостиво снял фуражку, обнажая прическу в виде стоящего бритвенного помазка, и
«Орел!» – восхищенно подумала Лариса, а может, даже и произнесла вслух.
По правде говоря, генерал пришел не к ней, он услышал о визите писателя Проханова. Он разделял его идеи «вечного вещества войны», «нового технологического язычества» и «сакрального контрудара» и хотел увидеть мыслителя живьем.
Знакомство состоялось.
Генерал практически не пил.
Слушал снисходительно, но внимательно.
Не сказал ни одной банальности, которая как бы полагалась ему по чину.
Несмотря на то что с угнетаемым бойцом все решилось отлично – «Если ему нравится эта форма (имелось в виду белое), пусть носит, хлеборез», – сказал дядя Леня, – Лариса убывала из гвардейской дивизии в отвратительном расположении духа.
Генерал не обратил на нее никакого внимания. Хотя она была в полном порядке, и знала это.
12
Конечно, так это оставить было нельзя.
Лариса снова нырнула в «Армию» к Полине Агапеевой, чрезвычайно деятельной и информированной тетке, которая и помогла ей с поездкой в гвардейскую дивизию.
Кто такой Белугин?
Полина – бывалая из бывалых – закатила глаза, мол, о, подруга, куда ты хватила. Ничего у тебя не выйдет, дорогуша. Верный муж и верный зам начальника генштаба в недалеком будущем.
Рассказывай, рассказывай!
Выпивать девушки начали еще семнадцатого августа. Бабича, мечтавшего зависнуть у нее в жилище, Лариса сурово отослала, чтобы не травмировать его своим интересом к другому мужчине. Сама она лишь пригубливала и подливала подруге, чтобы разговорить ее.
Рассказывай.
Полина была горда тем, что переспала почти со всеми командующими всеми военными округами за последние двадцать лет. И с заместителями по политработе. Лариса считала, что это обычное юбочное хвастовство, но подыгрывала подруге, зная, что, похваляясь, люди легче всего проговариваются. По роду службы – она побывала и референтом у одного из замов министра – Полине пришлось объехать десятки воинских частей, ее любили за свойский характер и ценили за связи. Скольким она помогла выбраться из медвежьих углов на столичный паркет! Поговаривали, что у нее выход есть прямо в приемную министра, она эти слухи не опровергала, хотя и не поддерживала.
– Так что с Белугиным?
– Говорю тебе, нет! Кремень. Наполеон. И в смысле Жозефины – обожает жену, да и метит уж больно высоко.
– Но ведь орел.
Полина кивала, в общем-то, да, многие увлекались, и даже, по слухам, кое-кто из заслуженных артисток Северо-Осетинской АССР…
Когда у Ларисы вся выпивка кончилась, Полина предложила катнуться к ней, на Можайку, пусть и не близко, но есть же такси.
Квартира у Полины оказалась четырехкомнатная «упакованная», просто хрустальная ваза, завернутая в ковер; раздвижные стеклянные двери, двухэтажный холодильник. Лариса даже стала думать, что история про командующих округами не такое уж вранье.