Ларри Нивен. Человек-мозаика
Шрифт:
В чем и состоял весь смысл.
Лежа на спине и уставившись в телевизионное устройство на потолке, Лью вдруг задрожал. У него не хватало сил вложить в ухо озвучивающее устройство, и бесшумное движение мультипликационных фигурок внезапно сделалось страшным. Он выключил телевизор, но и это не помогло.
Его разберут на части, кусок за куском, и все сохранят. Он никогда не видел банков
– Эй!
– выкрикнул он.
Глаза парня, единственная подвижная часть его тела, обратились к нему. Старик изогнулся, глядя через плечо. Охранник в конце зала на мгновение поднял взгляд, потом вернулся к чтению.
Страх сидел у Лью в животе, бился у него в горле.
– Как вы можете это выносить?
Парень уставился в пол. Старик ответил:
– Что выносить?
– Вы что, не знаете, что с нами должны сделать?
– Только не со мной. Меня-то им не разделать, словно свинью.
Лью тотчас оказался у решетки.
– Почему?
Старик сильно понизил голос.
– Потому что у меня бомба там, где должна быть бедренная кость. Я намерен себя взорвать. Того, что они найдут, никогда не удастся использовать.
Надежда, вызванная было словами старика, исчезла, оставив горечь.
– Ерунда. Откуда у вас в ноге взялась бомба?
– Извлек кость, просверлил в ней дыру, вставил в дыру бомбу, убрал из кости все органическое вещество, чтобы не гнила, поставил кость на место. Конечно, красных телец после этого поубавилось. Кстати, хотел тебя спросить. Не хочешь ли ко мне присоединиться?
– Присоединиться?
– Прижмись к решетке. Этой штуке хватит на нас обоих.
Лью невольно чуть отодвинулся к противоположной стене.
– Нет. Нет, спасибо.
– Сам выбрал, - сказал старик.
– Я ведь не сказал тебе, за что я здесь, верно? Я бывший доктор. Берни ловил людей для меня.
Лью тотчас оказался у противоположной решетки. Он почувствовал плечами прутья и, повернувшись, обнаружил, что парень тупо смотрит ему в глаза с расстояния всего двух футов. Органлеггеры! Он находится в окружении профессиональных убийц!
– Я знаю, как это бывает, - продолжал старик.
– Со мной они этого не сделают. Ладно. Раз ты уверен, что не хочешь чистой смерти, спрячься за койкой. Она вполне защитит.
Койкой служил пружинный матрас,
Он был уверен, что не хочет умереть прямо сейчас.
Ничего не происходило.
Немного спустя он открыл глаза, убрал руки и огляделся.
Парень смотрел на него. Впервые на его лице появилась кривая ухмылка. Охранник в коридоре, все время сидевший на стуле у выхода, стоял теперь перед решеткой и смотрел на него. Он выглядел заинтересованным.
Лью почувствовал, как краска поднимается по его шее к носу и ушам.
Старик посмеялся над ним. Лью сделал движение, чтобы встать...
И на мир сверху опустился молоток.
Охранник лежал в неловкой позе на прутьях камеры по ту сторону коридора. Гладковолосый парень выбирался из-за своей койки, тряся головой. Кто-то стонал, и стон перерастал в вопль. Воздух был полон цементной пыли.
Лью поднялся.
Кровь, словно красное масло, покрывала все поверхности, обращенные в сторону взрыва. Как Лью ни пытался, а пытался он не слишком упорно, ему не удалось обнаружить других следов старика.
Не считая дыры в стене.
Он, должно быть, стоял прямо... там...
Дыра была достаточно велика, чтобы через нее вылезти. Если бы Лью смог до нее добраться. Но она в камере старика. Покрытие из силиконового пластика с прутьев между камерами оказалось содрано, остались лишь металлические стержни в карандаш толщиной.
Лью попытался пролезть между ними.
Стержни дрожали, гудели, но звука не было. Заметив вибрацию, Лью одновременно почувствовал, что становится что-то сонным. Он втиснулся между прутьев, борясь одновременно с собственной паникой и ультразвуковыми станнерами, включившимися, должно быть, автоматически.
Прутья не гнулись. Но тело его подалось, а прутья были скользкими от... Лью пролез. Он просунул голову сквозь дыру в стене и посмотрел вниз.
Далеко. Достаточно далеко, чтобы вызвать у него головокружение.
Здание окружного окружного суда в Топеке было небольшим небоскребом, а камера Лью, должно быть, находилась где-то около крыши. Он посмотрел вниз, вдоль гладкой бетонной поверхности, усеянной окнами. Никак невозможно ни добраться до этих окон, ни открыть их или разбить.
Станнер высасывал из Лью волю. Он уже потеряял бы сознание, если бы его голова не находилась вне камеры. Ему пришлось заставить себя повернуться и посмотреть вверх.