Ларт Многодобрый
Шрифт:
– Ну?..
– Вы проснулись?
– Угу.
– Нужно срочно в операционную…
– Ну?..
– Черепная травма.
– Угу.
– Пациента уже готовят, а…
– Ну-ну!..
– Анестезиолог заболел.
– Угу.
– И анестезии мало.
– Что, опять?!
Я, кажется, начинаю просыпаться.
– Что делать будем, Алексей Тимофеич?
– Хорошо зафиксированный больной в анестезии не нуждается, – повторяю знакомые слова.
– Что?! Что вы сказали?..
Вижу изумленное лицо старшей медсестры и окончательно просыпаюсь.
– Шутка, Семеновна,
Из глаз женщины исчезает озабоченность. Верит она мне. Раз Тимофеич сказал «прорвемся», значит, все будет в порядке.
Легко работать с людьми, когда они в тебя верят.
За что я люблю ночные дежурства? За то, что они намного спокойнее дневных.
Намного.
Громкий голос как удар. Глаза сами собой закрываются.
Глаза все-таки пришлось открыть. Какой-то недоумок напоил меня кислым пивом, насильно причем, а я эту дрянь тут же выблевал. После такого глупо притворяться спящей красавицей.
Свет по глазам не ударил. Темновато было в комнате. А вот вонь шибанула реальная. Похоже, кто-то здесь уже пил пиво, и оно ему «понравилось» так же, как и мне. А еще в это пойло явно чего-то подмешали. У меня начались глюки.
Пол качается. Стены дрожат. По ним ползают точечные светильни или жуки-светляки. Дверь тоже дрожит. Не пойму, арочная она или обычная. И закрыта она или открыта, тоже не врублюсь.
Бригада врачей-изуверов куда-то подевалась. Вместо нее появилась троица… не знаю уж кого. В смысле, вот так с ходу определить профессию этих мужиков не берусь. Но то, что они садисты, и слепому видно. А кто еще станет раздевать нормального мужика, мостить ему на плечи шест и привязывать к нему руки. Только изуверы и извращенцы. Нормальный грабитель не будет портить приличный прикид. А эти уроды разодрали мои вещи на запчасти. Все. Чем им, интересно, носовой платок не понравился? Чистый же был.
Лица у всех троих настолько пустые, что кажутся одинаковыми. И, как сказал бы Витька, печать интеллекта им ставили на другое место.
Стоп, ошибочка вышла. К копью меня привязали, а не к шесту. Вот как повернул голову налево, так сразу и понял. Это чего же получается? Стражников каких-то моя троица изображает? А я типа главный преступник тут. Кто-то из знакомых мужиков решил фильм прикольный снять, со мной в главной роли – так, что ли? Киношники и не такой пейзаж отгрохать могут. За бабло, понятное дело. Ну а если не фильм это, тогда чего?..
Кажется, со мной так уже было. Кажется, решал я уже вопрос вопросов: «И де это я?», вот разве что не помню – решил или как. И про мужиков я читал, что попадали в другой мир или в другое время. Целая серия была. «Для реальных мужиков» называлась. Витька писал в нее. И, кажется, сам ее организовал. Там герой с ходу, уже с третьей страницы врубался, что и почем. То ли указатель какой читал, то ли встречал кого-то. Кто мог послать его в нужную сторону – просто и понятно, еще и пальцем направление показывал. Чтоб герой не заблудился. И
Так это в книге пишется, а по жизни как разобраться? Кто я – пленник или герой кино?
Мои «охраннички» загалдели. Оказывается, пока я вертел головой, в нашей компании прибыло.
Появился хлипкий серокожий мужичок. Далеко не первой молодости. Мрачный, в рясе до колен. Подошел ко мне, понюхал…
И нос, гад, сморщил! Что за ботва?! Я ведь почти стерильный – помылся после работы и вообще…
Старик осмотрел меня со всех сторон. Потыкал пальцем в спину, в живот – еще один извращенец? – и буркнул:
– Годится.
На незнакомом языке, между прочим, сказал, а я понял. Ну прям полиглот. Никогда за собой такого не замечал. Похоже, удар по голове реально влияет на мыслительный процесс. У кого-то последние мозги отшибает, а у меня – совсем даже наоборот. То, чего старший из стражников сказал, я тоже понял. Через слово-два, но догадался. Типа служим и делаем, о Великий… И тут же меня под локти подхватили и поволокли из комнаты. А чтоб я быстрее ногами шевелил – в копчик копьем. Два копья оказалось у охранников. Одно ко мне примотали, а второе у какого-то урода в руках осталось.
Как же быстро можно идти, когда к заднице копье приставят!
Я даже тому, в рясе, на пятку наступил. Мол, осади ретивого служаку. Ну он осадил, а мне по морде лица надавал.
Сухонький мужичок, сухонький кулачок – сколько там того удара? Но абыдно же! Не-э, такое кино не по мне. Хотел сказать пару ласковых режиссеру, а мы, оказывается, уже пришли.
Широкий квадратный проем, стены едва ли не в мой рост толщиной, высокие каменные ступени… вниз. Пять штук насчитал. Каменные плиты под ногами, толстенные колонны.
«В лесу родилась елочка, в лесу она росла. И выросла в три обхвата…»
Такая вот детская песенка мне вспомнилась, как на колонны глянул. Было этих «елочек» тут… много, скажем, если не считая. От них зал меньше и ниже казался.
Меня поволокли между ними. Быстро. Едва успевал ногами перебирать да краем глаза кубы меж колоннами замечать. Высотой со стол. Операционный. И хлам какой-то на них. Рассмотреть бы… это во мне археолог-любитель проснулся. Но мы мчались так, будто на самолет опаздывали.
Свернули раз, другой. Оказывается, и в центре зала эти колонны стоят. Из-за одной выскочил знакомый старик. Но поверх рясы он еще сетку накинул. С клочками меха, кожи разных цветов и шкурок с чешуей.
Гадом буду, если кожа не человеческая!
«Мужики, а чем это вы тута-здеся занимаетесь? Может, без меня обойдетесь? А я домой свалю. Мешать вам не буду…» – шевельнулись в голове такие мысли, а озвучить их не успел. За стариком еще один персонаж нарисовался. На толстопузого доктора похожий. Только в черном прикиде. А в руках – кусок каменной плиты. На манер разноса держит. Чего-то нарисовано на ней, финтифлюшки какие-то лежат, а в центре бокал стоит. Литра на три. Из темного стекла или из полированного камня. Из него дым поднимается. Вроде от ходьбы качаться он должен… дым – но ни фига! – столбом вверх.