Ласка сумрака

Гамильтон Лорел Кей

Он обвел нас всех хмурым взглядом.

– Держите его, а я попробую связаться с Курагом. Если мы не можем спасти его как сидхе, попытаемся спасти его как гоблина.

Китто неподвижно лежал в руках Холода.

– Пусть его держит Мерри, – бросил Дойл на пути в спальню.

Холод переложил Китто мне на руки. Я опустилась на пол, завела руку ему под ноги и усадила себе на колени. Он улегся удобно: мужчина, которого я могла держать на коленях. Я провела немалую часть жизни рядом с существами и поменьше Китто,

но никто из них не был так похож на сидхе. Может, поэтому он временами так сильно напоминал мне куклу.

Я прислонилась щекой к его ледяному лбу.

– Китто, пожалуйста, пожалуйста, возвращайся, вернись оттуда, где ты сейчас. Пожалуйста, Китто, это Мерри!

Он перестал бормотать мое имя. Он вообще перестал издавать какие-либо звуки, и его тяжесть… то, как обмякло его тело в моих руках… Он казался мертвым. Не умирающим, а мертвым. Как бы ни был болен живой, таким тяжелым его тело никогда не будет. Если рассуждать логически, то вес живого и мертвого должен быть одинаков, но он никогда не ощущается одинаково.

Вернулся Дойл, бормоча на пределе слышимости:

– Кураг находится вдали от зеркала или любой отражающей поверхности. Я не могу дотянуться до него, Мерри. Мне жаль.

– Если бы Китто был сидхе, что бы ты сделал, чтобы спасти его?

– Сидхе не истаивают из-за отрыва от волшебной страны, – повторил Дойл. – Только если они пожелают уйти.

Я держала на руках холодное тело и чувствовала приближение слез. Но слезы не помогут ему, проклятие! Мне нужно было поговорить с Курагом, прямо сейчас. Что всегда носят на теле воины-гоблины?

– Дай мне свой нож, Холод.

– Что?

– Мой клинок зажат под телом Китто. Мне нужен нож, быстро.

– Делай, как она говорит, – приказал Дойл.

Холод не любил делать то, смысла чего не понимал, но он достал нож откуда-то из-за спины, нож длиной с мое предплечье, и подал мне его рукояткой вперед.

Я высвободила руку из-под ног Китто и сказала:

– Держи лезвие твердо.

Холод встал на колено, зажав нож обеими руками. Я сделала глубокий вдох, поместила палец над острием и скользнула им по клинку. Миг спустя полилась кровь.

– Мерри, не надо…

– Держи клинок, Холод. Это все, что от тебя требуется, так сделай это. Я не могу держать и Китто, и нож.

Он нахмурился, но остался стоять на коленях, держа клинок, пока я вела окровавленным пальцем по его сияющей глади. Кровь не покрыла его, только запятнала, собираясь в капельки на безупречной поверхности.

Я убрала щиты, которые предохраняли меня от видений и духов, а еще – мешали сбрасывать магию, как обрывки старой кожи. Магия вспыхнула на мгновение, радуясь свободе, а затем я направила ее на клинок. Я представляла себе Курага, его лицо, его голос, его грубые манеры.

– Я взываю к тебе, Кураг; Кураг-Разитель-Тысяч, я зову тебя; Кураг, царь гоблинов,

я взываю к тебе. Трижды названный, трижды вызванный, приди ко мне, Кураг, приди на зов своего клинка.

Поверхность замерцала под кружевными разводами крови, но так и осталась металлом.

– Веками ни один сидхе не звал гоблина зовом клинка, – сказал Рис. – Он не ответит.

– Тройной зов – очень сильный зов, – возразил Дойл. – Может, Кураг сумеет ему воспротивиться, но вряд ли многие из его народа на это способны.

– Ну, у меня есть кое-что, к чему он не останется равнодушным. – Я наклонилась ближе к клинку и подула на него, пока он не затуманился от жара моего тела.

Лезвие заблистало сквозь туман, сквозь кровь. Туман разошелся, и кровь впиталась в поверхность, будто ее выпили. Я смотрела в мутно-серебристую гладь. Клинок, даже высшего качества – это не зеркало, что бы там ни показывали в кино. Клинок дает нечеткое изображение, туманное, так что хочется нажать какую-нибудь кнопку, чтобы его отрегулировать, только кнопки нет. Видны лишь смутные очертания небольшой части лица: обычно яснее всего видны глаза.

Пятно желтой бугристой кожи и два оранжевых глаза показались в нижней части лезвия. Верхняя часть была не такой ясной, но там виднелся третий глаз Курага: так солнце в пасмурный день проглядывает сквозь тучи.

Его голос прозвучал так четко, словно он стоял в комнате. Он раздался неожиданным громом, заставив меня вздрогнуть.

– Мередит, принцесса сидхе, это твое сладкое дыхание пронеслось по моей шкуре?

– Приветствую тебя, о Кураг, царь гоблинов. И тебя, Близнец Курага, плоть царя гоблинов, приветствую тоже.

У Курага был близнец-паразит, имевший один фиолетовый глаз, рот, две тонкие ручки, две тонкие ножки и маленькие, но полностью функционирующие гениталии. Рот мог дышать, но не говорить, и насколько я знала, только я одна на всем белом свете признавала за ним существование, отдельное от царя. Я все еще помню тот ужас, который я испытала, осознав, что в вечной ловушке у Курага на боку живет самостоятельная личность.

– Давно уже ни один сидхе не вызывал гоблина кровью и клинком. Большинство воинов, дравшихся бок о бок с нами после великого договора, позабыли этот старый фокус.

– Мой отец научил меня разным фокусам, – сказала я.

И Кураг, и я знали, что мой отец часто связывался с ним посредством клинка и крови. Мой отец был неофициальным послом Андаис у гоблинов, потому что никто больше не соглашался на эту работу. Он часто привозил меня в холмы гоблинов, когда я была ребенком.

Смех Курага не столько донесся из клинка, сколько раскатился по комнате.

– Что нужно тебе от меня, Мерри, дочь Эссуса?

Он предлагал помощь – как раз это мне и было нужно. Я описала состояние, в котором мы нашли Китто.