Ласка сумрака
Шрифт:
– Он истаивает.
Кураг ругнулся на высоком гоблинском наречии. Я понимала разве что через слово. Что-то насчет черных сисек.
– Отметина вас связывает, тебя и Китто. Твоя сила должна удержать его. – Ладонь скользнула по его лицу внутри клинка желтой призрачной тенью. – Этого не должно было произойти.
Мне пришла в голову мысль.
– А если отметина заживет?
– Шрам-то останется, – сказал он.
– Она зажила, не оставив шрама, Кураг.
Его оранжевые глаза распахнулись и придвинулись очень близко к клинку.
– Этого
– Я не знала, что возникнут проблемы, если она заживет. Китто ничего не сказал.
– Любовные укусы всегда оставляют шрамы, Мерри. Всегда. По крайней мере среди нас. – Я не могла различить выражение его лица в узком кусочке металла, но он вдруг громко фыркнул и спросил: – Ему позволили отметить эту белую плоть лишь однажды?
– Да, – признала я.
– А секс? – Теперь в голосе звучало подозрение.
– Договор требовал только разделить плоть. Гоблины ценят это выше, чем секс.
– Да чтоб меня гончие Гавриила взяли! Да, мы ценим плоть, но что значит укус без маленького перепихона? Воткнуть в тело и зубы, и конец, девочка моя Мерри, вот в чем штука!
– Китто делит со мной постель, Кураг, и проводит со мной почти все время, прикасаясь ко мне. Похоже, у него такая потребность.
– Если ему доставалось только прикосновение твоей кожи… – Он снова перешел на высокий гоблинский, что редко случается с гоблинами: считается невежливым использовать язык, незнакомый присутствующим. Отец немножко учил меня гоблинскому, но это было давно, а Кураг говорил слишком быстро для моих заржавевших навыков.
В достаточной степени отведя душу, он сделал паузу набрать дыхание и заговорил на языке, который был понятен почти всем из нас.
– Высокие и могущественные сидхе, гоблины достаточно хороши, чтобы драться в ваших войнах, чтобы подыхать за вас, но недостаточно хороши, чтобы с ними трахаться. Порой я вас всех ненавижу. Даже тебя, Мерри, хоть ты еще из лучших.
– Я тебя тоже люблю, Кураг.
– Не подлизывайся ко мне, Мерри. Если бы ты трахалась с Китто, причем регулярно, шрам не зарос бы. Китто нужна постоянная подпитка плотью, чтобы поддерживать его жизнь в Западных землях. Плоть или секс – не важно, но его связь с тобой без них слишком слаба, и потому он умирает.
Я взглянула на неподвижное, холодное тело в моих руках и тут поняла, что оно не такое уж холодное. Нет, холодное, очень холодное, но уже не ледяное.
– Он стал теплее. – Я проговорила это тихо, потому что не совсем этому поверила.
Дойл коснулся лица гоблина.
– Он теплее.
– Это ты, Мрак? – спросил Кураг.
– Я, царь гоблинов.
– Он действительно истаивает? Не думаю, чтобы Мерри хоть раз видела, как это бывает.
– Он истаивает, – подтвердил Дойл.
– Тогда почему он потеплел? Он должен становиться все холоднее и холоднее.
– Мерри уже какое-то время держит его на руках. Полагаю, это его и согрело.
– Тогда,
– Он едва дышит, – сказал Дойл.
Кураг буркнул словечко, которое, как я знала, означало то, чего ни один гоблин никогда не пожелает другому: импотенцию. Это было страшнейшим оскорблением среди гоблинов.
– А зубы в ее мясо он может запустить?
Мы все уставились на неподвижную фигуру. Он стал теплее, но двигаться он не мог вовсе.
– Вряд ли, – ответила я.
– Тогда кровь. Может он глотать кровь? – спросил Кураг.
– Может быть, – сказала я неуверенно.
– Если мы выжмем ее прямо на губы, может, что-то попадет внутрь, – сказал Дойл. – Если он не задохнется при этом.
– Он гоблин, Мрак. Кровью он поперхнуться не может.
– Нужна обязательно кровь Мерри?
Это спросил Рис.
– Я помню тебя по старым временам… Рис. – Пауза содержала имя, которое больше никто не употреблял. – Тебе стоит посетить нас еще разок, сидхе. Наши женщины все еще тебя вспоминают. Это высокая оценка со стороны гоблинских женщин.
Рис побледнел – сильно побледнел – и затих. Ничего не ответил.
Кураг мерзко хихикнул.
– Да, это должна быть кровь Мерри. Потом, если кто-то еще из вас пожелает поделиться с ним кровью и плотью, – вперед! Сидхе – еда хорошая. – Он взглянул на меня своими оранжевыми глазами. – Если кровь оживит его, так дай ему плоть, Мерри, и по-настоящему на этот раз!
Вдруг глаза у него стали огромными. Наверное, он почти прижался носом к клинку.
– Ты хотела заполучить гоблинов в союзники на полгода и при этом не взять в свою постель ни одного из нас. Ты поделилась с ним плотью, и я не могу назвать твои обещания лживыми. Но на дух договора ты наплевала. Ты это знаешь, и я знаю.
Продолжая говорить с Курагом, я положила все еще кровоточащий палец на губы Китто, и они окрасились алым.
– Если я возьму его в постель, он получит шанс стать королем, королем всех неблагих. Это стоит побольше союза на полгода.
Глаза Китто блеснули, рот чуть дернулся. Я всунула палец между его зубов, и его тело содрогнулось – только один раз.
– Ну нет, деточка Мерри, на такой мякине ты меня не проведешь. Ты дашь ему плоть, как должна была сделать с самого начала, и получишь только три месяца союза. После дерись со своими врагами сама.
Китто начал посасывать мой палец, как ребенок – поначалу слабо, потом все сильнее и сильнее, зубы стали грызть мне кожу.
– Он сосет мой палец, Кураг.
– Ты бы лучше отняла палец, пока он его не откусил. Он еще слабо соображает, а гоблины могут прокусить кочергу.
Китто противился мне, его рот пытался удержать мой палец. Ко времени, когда я его высвободила, Китто пытался открыть глаза.
– Китто, – позвала я.
Он не реагировал ни на имя, ни на что бы то ни было, но он стал теплее и двигался.