Ласточ...ка

Трауб Маша

Компания тети Наташи давно разошлась – про Вету забыли. Белые скатерти на столах были длинные, почти до пола, – ее и не заметили. Официант говорил по-украински. Вета не понимала. Да даже если бы и понимала? Она не знала ни улицы, на которой жила одноклассница тети Наташи, ни номера дома. Слава богу, в ресторан ворвалась тетя Наташа. Схватила Вету за руку, сунула официанту деньги и потащила племянницу к выходу.

Вета знала, что тетя Наташа изменяет мужу. Но никогда ничего не говорила дяде Пете. Даже соврала ему один раз. Они тогда вернулись из очередной поездки – ездили в пансионат в Сочи.

В Москве их встречал дядя Петя. Сначала довезли домой Вету. Дядя Петя вышел из машины

помочь донести сумку. В подъезде он остановился и спросил:

– Вета, скажи мне, только честно, мне важно это знать, у Наташи кто-нибудь есть?

– Нет, – ответила Вета.

Соврала. Она боялась, что дядя Петя начнет допытываться и она не сможет соврать убедительно. Но дядя Петя кивнул и больше никогда ни о чем ее не спрашивал.

В Сочи тетя Наташа бегала на массаж. Вета, как всегда, могла делать что хотела – тетка ее ни в чем не ограничивала и не спрашивала, как и с кем племянница проводит время. Вета бегала по вечерам на дискотеку, участвовала в празднике Нептуна, уходила с друзьями гулять по городу. В один из вечеров Вета вернулась с дискотеки и не смогла попасть в номер – дверь была закрыта. Вета пошла искать Наташу по пансионату. Тетки нигде не было. Вета шла назад в номер, надеясь, что Наташа уже вернулась. Она проходила мимо медицинского корпуса, где горело только одно окно на первом этаже – в массажном кабинете, Вета подошла к окну. В кабинете она увидела тетку с массажистом. Вета замерла на секунду, а потом побежала. Бежала быстро, как могла. Бежала и плакала. Плакала и не понимала, почему плачет. Вета заснула на диване в вестибюле их корпуса. Тетя Наташа ее разбудила и отвела в номер. Вета шла сонная. Слышала только, что Наташа просит у нее прощения.

Массажиста звали Гарик. От Игоря. Вета его рассмотрела, когда тетя Наташа потащила ее в гости к соседям – все сидели на балконе в шезлонгах, пили вино, ели орешки, разговаривали. Рядом с Ветой сидела девушка. Вета старалась на нее не смотреть – неудобно. У девушки был длинный нос. Ее мама бурно обсуждала тему пластических операций. Девушка сидела, уткнувшись носом в грудь.

Гарик играл на гитаре и пел. Все говорили, что он отлично поет, но Вете не нравилось – ей казалось, что у Гарика заложен нос и он не может отсморкаться. Гарик, прежде чем начать петь, всем сообщил, что у него больные аденоиды и что он похож на Малежика. В смысле ему так все говорят.

– А у Малежика тоже аденоиды? – спросила Вета.

– При чем тут аденоиды? – обиделся Гарик. Вету еще пугало то, что у Гарика на одной руке были длинные ногти. Как у женщины. Вета смотрела то на нос девушки, то на руку Гарика. Она даже спросила: зачем ему такие ногти? Гарик сказал, что так удобнее перебирать струны. Отыграв и отпев, он засовывал медиатор в рот и начинал его пожевывать. Вета не понимала, как тете Наташе может нравиться гнусавый мужчина с медиатором во рту?

Для Наташи роман закончился в день отъезда. Только Гарик этого не знал и чувствовал себя виноватым. Он вернулся в Москву и стал названивать Наташе. Точнее, звонил он Ольге с Ветой, потому что Наташа дала ему их номер телефона, не выдумав другой. Он звонил, и, если к телефону подходила Ольга, просил позвать Наташу. Ольга отвечала, что ошиблись номером. Странные звонки с сестрой она не связывала. Как-то к телефону подошла Вета. Она узнала Гарика по аденоидам.

– Наташа здесь не живет, – сказала она.

– А ты ее племянница? – спросил Гарик. – Света?

– Да, только я Вета.

– Вета, ты меня помнишь? Давай с тобой встретимся? Это очень важно. Я тебе передам кое-что для твоей тети. Хорошо?

Они договорились встретиться около метро. Вета не хотела идти, но ей было интересно, что передаст для тетки Гарик.

Они стояли около телефонов-автоматов. Мимо шли люди.

– Нашли где встать, – сказала тетка, толкнув Вету сумкой.

– Давай зайдем, – сказал Гарик и

пошел в вестибюль. Гарик начал говорить, а Вета рассматривала афиши, которыми была обклеена театральная касса, рядом с которой они стояли. Вета думала, что он отдаст ей пакет или что-то там для тети Наташи, и все. Но Гарик хотел объясниться. Ей было неудобно слушать. Неудобно за Гарика. Даже стыдно. И страшно. Страшно потому, что она не должна была это слушать – она ведь еще маленькая. Еще она боялась, что их разговор услышит женщина, покупавшая билеты на концерт звезд эстрады.

У Гарика была семья – жена и дочка. Он не хотел их бросать, потому что они были его семьей.

– Вот смотри. – Он открыл кошелек и показал Вете фотографию женщины – три на четыре, на документы. Вета дернулась – у Гарика не только ногти были как у женщины, он еще и фото в кошельке носил, как баба. Женщина Вете тоже не понравилась – лицо напряженное. Хотя у всех на паспортных фото лица напряженные.

– Угу, – промычала Вета.

– А это дочка. – Гарик вытащил фотографию жены, под которой оказалась дочкина. Дочка – копия Гарика. Те же глаза навыкат и высокий лоб. Слишком высокий для девочки, с зализом. Говорят, «бычок лизнул». – У дочки только с глазками проблема. Зрение плохое. Слезный канал протыкали, – продолжал рассказ Гарик.

Вета, наверное, должна была пожалеть эту несчастную девочку с плохим зрением и зализом. Но Вета считает, что жалеть других – глупость. Ее ведь никто не жалеет…

– А вот это… – Гарик полез в пакет и вытащил сверток – трусы. – Жене купил. Красивые? – Он сунул в руки Веты пластиковый сверток с трусами. – Наташе понравятся, как ты думаешь?

– Не понравятся, – ответила Вета.

– Ладно, тогда жене, – решил Гарик. – Знаешь, она у меня хорошая. Я не могу ее бросить. Она меня понимает. Я ее любил, очень. Сначала.

Тут до Веты начало доходить – Гарик решил, что Наташа его любит и хочет, чтобы он бросил жену. Вета хмыкнула.

– А с чего вы взяли, что тетя Наташа вас любит? – спросила Вета.

– Она сама мне говорила, – просто ответил Гарик.

– И что жить с вами хочет, тоже говорила? – намекала Вета.

– Нет, вроде не говорила. Но если любишь, то хочешь жить вместе. Я тоже хочу быть с ней, но не могу. Вот, передай ей, пожалуйста. Она все поймет. – Гарик сунул в руку Веты аудиокассету.

– Что это? – зачем-то спросила Вета.

– Песни. Я записывал в туалете. Там акустика лучше. Несколько дней. Когда дома никого не было.

– Хорошо, – сказала Вета, – передам.

Гарик все говорил и сыпал именами, как будто Вета должна знать, о ком идет речь.

Вета пошла домой, оборвав увлеченного рассказом Гарика на полуслове.

Дома она не удержалась и послушала кассету. Пение Гарика ей не понравилось. Он терзал свои больные аденоиды, выхаркивая из горла звуки.

Лучше бы он не говорил, что пел в туалете. Вета его так и представляла – на толчке, с гитарой. В какой-то момент ей послышался звук смываемой воды.

Тетя Наташа, с точки зрения Веты, всегда подбирала себе странных любовников. Вете они казались в сто раз хуже дяди Пети. Но тетя Наташа, видимо, считала иначе и знала про них то, чего не знала Вета.

Как-то тетя Наташа решила ехать худеть. В клизматорий, как она его называла, в Кисловодск. Там за Наташей стал ухаживать сердечник Ленечка. Это уменьшительно-ласкательное имя ему очень шло. Он был именно Ленечка. Не солидный Леонид, не нагловатый Ленчик, а именно болезненный Ленечка. Ленечка был тридцатилетним мужчиной с фигурой четырнадцатилетнего мальчика. Он привык жить по велению больного сердца – сидеть на диете, не нервничать, не перевозбуждаться. Ленечка никогда и не влюблялся – сильные эмоции и безудержный секс ему тоже были противопоказаны. Он и подумать не мог, что сердце захочет эту взбалмошную замужнюю женщину, приехавшую с племянницей.