Ласточки и амазонки
Шрифт:
– Не думай о капитане Флинте, – напомнила Сьюзен.
– Ладно, не буду, – согласился Джон.
Как только завтрак был закончен, всему экипажу было велено заняться уборкой.
– Я буду заниматься лагерем, – заявила боцман капитану, – а ты можешь почистить «Ласточку». Возьми матроса и юнгу и приставь их драить палубу и чистить медяшку.
– Но на «Ласточке» нету медяшек, – возразил Джон.
– Зато есть гвозди, – напомнила Титти.
– Ну, вот возьмите и надрайте их, – велела боцман. – Наждака нет, возьмите песок и мокрые тряпки. Вот вам две тряпки, беритесь за
– Я пойду принесу в лагерь парус, – сказал Джон. – Его нужно заново закрепить на рее, к тому же я лучше справлюсь с рифовыми узлами, когда парус будет расстелен ровно.
– Делай все, что угодно, только не путайся у меня под ногами, – отмахнулась Сьюзен. – Мне еще нужно отмыть кастрюли.
– Мы отведем «Ласточку» в гавань и пришвартуем ее там, чтобы, когда Амазонки явятся, она уже стояла на своем месте, – сообщил Джон.
Капитан и матрос спустились в бухту. Юнга помчался туда вперед всех и уже был на борту лодки. Вместе они спустили судно на воду и перегнали его в тайную гавань, где оставили мачту с парусом, отправляясь сегодня утром на рыбалку. Джон поставил мачту на место и водрузил на ее вершину флаг, сделанный Титти.
Матрос и юнга остались на борту и принялись надраивать и начищать корабль. Джон протянул верповальный трос с кормы «Ласточки» и фалинь – с носа, ошвартовав ее с одной стороны гавани, так что теперь в заводи оставалось место и для «Амазонки».
– Когда захотите сойти на берег, можете ослабить верповальный трос и выбрать фалинь, – сказал он остальным.
– Есть, сэр, – откликнулись матрос и юнга, продолжая деловито отскребать от грязи банки и дно лодки.
Капитан взял свернутый парус вместе с реем и укосиной, вскинул его на плечо и понес в лагерь. Там он расстелил парус на земле. Сьюзен только что закончила мыть посуду.
– Я схожу наверх, посмотрю, не уплыли ли те лодки, – сообщил Джон.
Сьюзен подняла взгляд от своей работы.
– Ты опять думаешь о капитане Флинте, – укорила она. – Это плохо. Забудь о нем, не вспоминай о нем вообще.
– Это было бы хорошо, – вздохнул Джон, – но никак не получается.
– Идем, поможешь мне развесить одеяла, – приказала Сьюзен.
– Может быть, Амазонки уже показались в виду, – с надеждой промолвил Джон.
– Меня не волнует, показались они или нет, – отрезала Сьюзен.
Они вынесли из палаток одеяла и развесили на веревках, за которые палатки были растянуты между деревьями. Потом капитан и боцман перетрясли тюфяки, которые сделались уже совсем комковатыми. Они трясли, взбивали и разглаживали несчастные тюфяки, пока те не перестали походить на полупустые мешки с голландским сыром и стали больше напоминать нормальные матрасы.
Потом Сьюзен взялась чистить мелким песком кастрюлю и сковороду – особенно их закопченную внешнюю сторону. Нельзя сказать, чтобы песок этот был слишком мелким – но все же самым мелким, какой удалось добыть боцману.
– А чайник я оставлю черным, как есть, – сказала Сьюзен. – Он и так выглядит отлично.
Джон расправил на земле парус и развязал шнуры, которыми
Это заняло довольно много времени, а потом Джон заметил, что один из парусных швов вот-вот разойдется. На протяжении примерно пяти сантиметров шва нить, которой был прошит парус, лопнула и расползлась. Джон вернулся в свою палатку и начал обшаривать коробку из-под бисквитов.
– Хорошо, что мы привезли парусную иглу, – промолвил он, вернувшись обратно.
– Было бы еще лучше, если бы ты умел ею пользоваться, – фыркнула Сьюзен примерно минуту спустя, когда в очередной раз подняла взгляд и увидела, что капитан посасывает проколотый палец.
– Ну, я не виноват, – ответил капитан. – Настоящие парусных дел мастера проталкивают иглу при помощи кожаного наперстка или кожаной нашлепки, которую закрепляют на ладони.
– Давай, я попробую, – вызвалась боцман.
Вместе они вполне удачно починили парус.
Рифовые концы, сделанные Джоном, были выше всяких похвал. «Если бы в жизни нужно было сводить только рифовые концы, – еще год назад говорил Джону отец, – то тебе больше ни о чем не пришлось бы заботиться».
При активном участии Сьюзен Джон растянул парус вдоль рея и начал закреплять его. Оба они так увлеклись этой работой, что не заметили лодки, вошедшей в бухту Первой Высадки, – пока она с хрустом не причалила к берегу.
Подняв глаза, Сьюзен и Джон увидели высокого полисмена в форменной рубашке с короткими рукавами – он как раз втаскивал в лодку весла. Неуклюже балансируя, полицейский вы прямился во весь рост и ступил на берег. Потом, подняв мундир, лежавший на носу лодки, он направился прямо в лагерь. Было заметно, что полицейскому очень жарко. На ходу он крутил и дергал свой мундир, пока наконец не извлек из кармана большой красный платок и не вытер этим платком потное лицо. Остановившись, полицейский посмотрел на капитана и боцмана сверху вниз.
– Доброе утро, – вежливо произнес Джон.
– Утро, утро, – отозвался полисмен. – Вы заняты?
– Да, очень, – ответил Джон.
– Однако это полегче, чем грести при такой погодке.
– Вы приплыли издалека? – поинтересовалась Сьюзен, прикидывая, что можно предложить выпить этому незваному визитеру.
– Верно, – подтвердил полицейский, – издали. И хотелось бы мне знать, что вы тут делаете?
– Это наш лагерь, – сказал Джон. – Не хотите ли присесть и отдохнуть? Прошу прощения, пива у нас нет, но вон на том дереве еще осталась парочка бананов.
Полицейский что-то пробурчал и даже не поблагодарил Джона за любезное предложение. После нового сражения со своим мундиром он достал из кармана блокнот и карандаш.
– Прошу вас сообщить мне ваши имя, фамилию и место жительства, – официальным топом произнес полисмен.
– Меня зовут Джон Уокер, – ответил Джон. – А место жительства – здесь.
– Уокер, Джон, – повторил полицейский, записывая в блокнот. Потом он снова вытер лицо. – Место проживания?
– Здесь.