Ласточки
Шрифт:
Теперь в Дрезден вошли русские, и Дитеру было нелегко вернуться на родину, чтобы узнать о судьбе родных. Вера всячески пыталась приобщить его к летним мероприятиям.
– Мы хотим, чтобы он познакомился с возможно большим числом молодых людей, – пояснила она.
В Англии уже поговаривали об обмене визитами между членами англиканской церкви и немецкими молодежными группами.
Плезанс оглядела Дитера, прекрасно зная о существовании правил, не позволявших брататься с бывшими врагами,
Молодой человек вынес пристальный осмотр, сел и с интересом начал осматривать гостиную, мебель, картины, стараясь не показывать, что ему не по себе.
Мадди подумала, что они равны с этим парнем. Им пришлось вынести много несправедливостей, горя и скорби, страдать от душевных ран. Оба выжили, хотя стали жертвами. Слушая его историю, она не испытывала ни гнева, ни неприязни. Только печаль, что их семьи были сметены войной.
В следующее воскресенье они снова встретились в церкви, где Дитеру пришлось вынести немало косых взглядов.
Молодой человек не был красив, как кинозвезда, но что-то в нем привлекало девушку. Мадди чувствовала, что он хорошо учится, а характер у него мягкий. Добрый великан.
Они привыкли к военнопленным в уродливых мундирах, приводившим в порядок дороги, складывавшим сено в копны, маршировавшим или сидевших в кузовах грузовиков. Даже потерпев поражение, они не теряли жизнерадостности. Некоторые были грубы и вульгарны. Но Дитер другой! Закален работой на ферме. Длинные ноги в чужих шортах – мускулистые и загорелые.
Раньше она никогда не рассматривала мужское тело, и теперь ее бросило в жар.
Когда он вошел в комнату, сердце снова екнуло.
Сегодня она долго укладывала волосы в мягкие локоны. Косы с лентами остались в прошлом. Умылась, побрызгала на себя одеколоном и накрасилась новой помадой. Теперь поход в церковь приобрел для нее совершенно новое значение.
Скоро наступит ежегодный праздник сбора урожая, и Мадди молилась, чтобы Дитер все еще был здесь, чтобы повеселиться вместе с другими.
Глория была слишком занята новой работой в доме доктора Ганна и его шумной семейки, чтобы заметить перемену в настроении подруги. Они послали письмо Грегу, но Мадди не упомянула о новом знакомом. Грег посчитает глупостью ее желание развлекать врага в Бруклине, а она ни с кем не может делить чувства, бурлящие в ней, как газировка.
Иногда она с томиком стихов Джона Донна забиралась на сиденье-подоконник в кабинете. Последнее время он был ее любимым поэтом. Его стихи так романтичны!
Хотел бы знать, как жили До нашей мы любви? Иль не жили совсем?Шекспир, писавший сонеты,
При каждом удобном случае Мадди забегала в дом викария, чтобы увидеть Дитера, а однажды, возвращаясь с прогулки верхом на Монти, встретила его. Неужели случайно?
Оба с улыбкой остановились, краснея и пытаясь вести себя как обычно, словно ничего особенного не происходило.
Мадди спешилась, и они уселись на каменной ограде, глядя на поля.
– Здесь так прекрасно, очень мирно. Ни дыма, ни взрывов бомб. Наверное, здесь не было войны, – вздохнул он.
Мадди покачала головой. Важно, чтобы он знал, что им тоже пришлось нелегко.
– Моя семья погибла, – попыталась она объяснить Дитеру свою ситуацию на школьном немецком. – Бомба попала в дом, и бабушка с дядей сгорели. Родители утонули вместе с кораблем. У меня никого не осталось. Это из-за войны я оказалась здесь.
Дитер повернулся к ней.
– Ужасно. Почему такое с нами случилось?
Мадди промолчала. Что тут скажешь?
– Больше это не должно повториться, мистер Шульте.
– Вы очень добры ко мне, Мадлен. Пожалуйста, зовите меня просто Дитер.
Ей нравилось, как он произносит свое имя. Оно так экзотично звучит!
– А я – Мадди. Вы сделали бы то же самое для меня.
– Не уверен. Дела плохи, когда проигрываешь войну: ни надежды, ни еды, ни денег. Люди злы и не понимают, почему мы снова оказались в пропасти.
– Нужно было по одежке протягивать ножки, – ответила она.
Дитрих недоуменно воззрился на нее. Но тут же рассмеялся.
– Ах, да, понимаю. Мы хотели захватить одежду остальных, но они не позволили, тогда мы попытались украсть ее. Но они оттолкнули нас и захватили нашу одежду. И теперь мы остались голыми.
Не совсем то, что она имела в виду, но в принципе правильно.
– Давайте не думать об этом. Все кончено. Потом будет лучше.
– У людей долгая память, Мадди. Много лет пройдет, прежде чем наши народы снова станут друзьями, – вздохнул он, снимая очки и осторожно протирая линзы.
– Идете сегодня на танцы? А вот мне нечего надеть на бал.
– О, да это никакой не бал, – отмахнулась Мадди. – Танцы в амбаре, сельские, с хороводами. Вы должны ходить по кругу и следовать указаниям распорядителя.
– Распорядителя?
Дитрих вновь надел очки.
– Как это? Он распоряжается?
– Да, выкрикивает, что делать, и вы под музыку следуете его указаниям. Обнять партнера и поклониться…
Мадди изобразила поклон джентльмена.