Латышские народные сказки
Шрифт:
Выслушал все это Курбад, опоясался мечом и направился к серебряному дворцу. Вышла из того дворца молодая девица и от удивления даже руками всплеснула:
— Ой, парень, да куда же это ты забрел?! Явится мой мучитель, он тебя мизинчиком пришибет!
— Ну-ну, девица, неужто он так страшен?! Так знай, что мучителя твоего уж нет в живых, а я пришел
Услышала это девица, упала Курбаду в ноги и заплакала от радости.
Оглядел Курбад хорошенько серебряный дворец, поел, попил и стал девицу о сестрах расспрашивать. Рассказала она ему все и присоветовала, как лучше все дело сделать, а потом принесла диковинную посудину со снадобьем, которую черт на окне оставил.
В той посудине два снадобья было: то, что справа, — прибавляет силы, то, что слева, — убавляет. Отведаешь то, что справа, — силы через край прибудет, то, что слева, — на целый год сила пропадет. Отпил Курбад справа — ух ты, сколько в нем силы прибавилось, самому в диковину!
С утра отправился Курбад в жилье второго черта, Трехглавого, и этого прикончил. Вот уже две сестры свободны.
На третий день черед Шестиглавого. Только тут у Курбада дело не так гладко пошло: черт успел уже отобедать и к третьей сестре в алмазный дворец отправился.
— Ну, ничего! Я до него и там доберусь, — сказал Курбад и зашагал ко дворцу.
Смотрит — посудина со снадобьем на окне стоит, а сам Шестиглавый спит после обеда, храпит вовсю. Повернул Курбад посудину: сильное снадобье справа оказалось, бессильное — слева, — и пошел поглядеть, как младшая сестра поживает. Нашел красавицу-девицу, только очень уж грустную. Увидала она незнакомца и воскликнула тихонечко:
— Ой, парень, куда же ты забрел!.. Вот встанет мой мучитель, он тебя мизинчиком пришибет!
— Ну-ну, не так уж он силен. Лучше разбуди-ка его, а мой меч укажет ему дорогу к разным мошкам да букашкам. Этаким душегубам лучше там спать, чем в алмазных дворцах.
Разговаривают они, а тем временем Шестиглавый пробудился, стал на другой бок поворачиваться, а под ним кровать так заскрипела, что в третьей комнате в ушах засвербило. Кинулась девица к Шестиглавому, успокаивает: спи, дескать, спи. А тот принюхивается и спрашивает, с чего это чужим духом несет? Девица говорит, что мышь только что пробежала, — спи, мол, спокойно. Поверил Шестиглавый и опять заснул.
Тут уж Курбад мешкать не стал: вынул свой меч, открыл дверь да как рубанет наотмашь, сразу три головы долой. Взвился черт, как молния, и кинулся сильного снадобья отпить, а вместо него выпил бессильного. Отрубил Курбад остальные три головы и выкинул их вместе с туловом в лужу.
Бросилась младшая сестра Курбаду на шею, плачет от радости, не знает, как благодарить его. А Курбад коротко объясняет, что явился он не благодарности ради, а за тем, чтобы взять ее за себя замуж, остальные же сестры должны выйти замуж за его братьев, что наверху у дыры сидят, ждут.
— Ну хорошо, заберем сестер и отправимся скорей к отцу свадьбы играть. А то чего доброго — пронюхают родичи убитых чертей, что ты с нашими мучителями расправился, так насядут
— Ладно, ладно, поторопимся!
Вышел Курбад за ворота и оглядывается на алмазный дворец. Заметила это младшая сестра и спрашивает:
— Что это ты, парень, так грустно поглядываешь?
— Эх, кабы за труды мои этот алмазный дворец с собой захватить!
— Чего же проще? Вот мой венец, обнеси его трижды вокруг дворца — и превратится тот дворец в алмазное яйцо.
Так и вышло. Взял Курбад алмазное яйцо и поспешил к средней сестре в золотой дворец.
За воротами снова оглядывается.
Средняя сестра спрашивает:
— Что это ты, парень, так грустно поглядываешь?
— Эх, кабы за труды мои этот золотой дворец с собой захватить!
— Чего же проще! Вот мой венец, обнеси его трижды вокруг дворца — и превратится тот дворец в золотое яйцо.
Так и вышло. Поспешили они втроем к серебряному дворцу за третьей сестрой.
За воротами опять Курбад оглядывается. Старшая сестрица спрашивает:
— Что это ты, парень, так грустно поглядываешь?
— Эх, кабы за труды мои этот дворец с собой захватить!
— Чего же проще? Вот мой венец, обнеси его трижды вокруг дворца — и превратится тот дворец в серебряное яйцо.
Так и вышло. Торопятся они вчетвером к дыре, чтобы наверх выбраться. Привязал Курбад старшую сестру и дергает веревку, чтобы братья вытаскивали. Вытащили те старшую сестру, вытащили среднюю, вытащили младшую. Скидывают веревку, чтобы и Курбада вытащить.
А ведьма — вдова убитого Девятиглавого великана — примчалась оборотнем — и раз! — перегрызла веревку. Веревка — шлеп! — на землю. А большущий камень — бух! — из болота и завалил дыру. Даже избушка, карликами поставленная, исчезла. Братья с сестрами рады, что хоть сами уцелели и домой вернуться могут.
Остался Курбад один под землей. Делать нечего, взял свою палицу, опоясался мечом, пошел выход искать. Сейчас бы ему вспомнить про свою дудочку да подудеть, авось карлики и помогли бы. Да ведь так уж оно водится: в беде-то человек теряется.
Вот идет он, идет, доходит до избушки, а перед нею слепой старичок прямо на дворе скотину пасет.
— Чего же ты, старче, скотину моришь? Вон где пастбище, тучное-претучное.
— Тучное-то оно тучное, да только те луга песьеглава — нельзя там пасти.
— А где тот песьеглав живет, дома ли он сейчас?
— Сейчас его нету, да ведь это все едино: не могу там пасти — сторожит в лесу те луга громадная птица.
— Неужто она так страшна?
— Какое там страшна, да что ж поделаешь — сама подневольная. Если не усторожит, песьеглав ей за это отплатит. В позапрошлом году дозволила она мне малость попасти на тех лугах, а тут и явился песьеглав, лишил меня глаз, а у птицы детей градом побил. Есть у него и посудина со снадобьем, чтобы зрение вернуть, да ведь как до нее доберешься.