Лаура
Шрифт:
— Ты видел, какие прекрасные груди у Марселлы? — спросила она.
Я кивнул, давая понять, что знаю. Но итальянская красотка, казалось, была разочарована, что я довольствовался только внешней оценкой грудей подруги: она незамедлительно расстегнула пуговицы своей блузки и распахнула ее, так что я смог увидеть ее груди воочию.
— Я люблю их, — провозгласила Мирта. — Так же, как и ее ноги.
Я снова утвердительно кивнул, чтобы не раздражать ее. Но я увидел груди Лауры, полные неотразимого соблазна, и с улыбкой повернулся к Мирте:
— Я покорен. Но я не могу понять, кем тебе приходится Стив?
Она, казалось, была удивлена
— Он мой любовник. А кем еще он мог бы быть мне?
— Но… а Галтьер?
— И он тоже. Ты разве не позволишь мне иметь нескольких любовников?
Я отвернулся, чтобы не выдать свои истинные чувства. Марселла выглядела разочарованной. Она незаметно взглянула на очень красивую блондинку, которая как можно больше обнажила свои ноги и грудь, чтобы, по всей вероятности, привлечь внимание кого нибудь из нас. Но кого же конкретно?
Не начинает ли мне мерещиться блуд повсюду? До этого я никогда особенно не интересовался, какая девушка — проститутка. Что же заставило меня думать, что все вокруг сосредоточены только на этом?
Скорее всего, мои моральные принципы пошатнулись! Вокруг был слишком большой выбор подобных девушек!
Я вытянул шею, чтобы лучше разглядеть: блондинка мешала мне увидеть Лауру. Четверо игроков только что появились на площадке: двое мужчин и две женщины. Один из них — Марио, в одной из женщин я узнал Лауру. Эта парочка вышла, нежно обнимая друг друга за талию. Марио поцеловал Лауру в губы она встала на цыпочки, чтобы ответить ему. Это был ничего не значащий поцелуй: они просто привыкли так приветствовать друг друга.
Они начали игру парами. Лаура играла прекрасно. Ее движения отличались особенным изяществом. Они учили меня, как нужно играть, как бы давая понять, что в один прекрасный день я смогу так же легко и непринужденно двигаться по корту и обращаться с ракеткой. Но какой из этого был толк? Разве не достаточно уже того, что она делала все это ради меня? Каждый из нас имеет свои собственные увлечения. Слишком много существует в мире развлечений, чтобы одному человеку знать их все, одинаково владеть всеми. Жизнь слишком коротка: разделяя удовольствие с другими, можно продлить ее.
Все время она сохраняла улыбку на своем прекрасном лице. Это доставляло мне истинное наслаждение. Мне неприятны люди, которые относятся к играм слишком серьезно.
Она изящно двигалась по корту, особенной чистотой отличались движения ее плеч и ягодиц. Такое искусство доставляет удовольствие. Теперь, подумал я, передо мной открываются блестящие перспективы! Это нужно обязательно запечатлеть на пленке.
Я достал из футляра камеру, поднялся и перешел на такое место у сетки, где блондинка не мешала мне наблюдать за игрой Лауры. Проверил выдержку, установил дистанцию, навел на фокус. Лаура находилась в центре кадра.
Она прыгнула вперед, почти вертикально распростершись над площадкой, правой рукой отбила высокий мяч и возвратилась в исходную позицию с безукоризненной координацией и грацией, которые через мой видоискатель выглядели так, будто были сняты в замедленном темпе.
Складки ее юбки поднялись почти до талии, закрутившись в изящную спираль. Ее ягодицы, будто у греческой статуи, плоский и твердый живот, шелковистый холмик в промежье предстали перед моим взором гораздо дольше, чем в обычном прыжке. Как разительно отличалась, какой абсолютной и высшей казалась такая нагота в сравнении с обычной скрытой таинственностью! Лаура
Я не видел ее десять дней, другие дела закрутили меня, и я специально не искал случая для встречи. Я узнал, что ей недавно исполнилось двадцать лет, она была, таким образом, на пять лет моложе меня. Но она казалась лет на пять моложе. Хотя я понимал, что она не может быть такой юной, выглядела она свежей, как семнадцатилетняя девушка, даже шестнадцатилетняя, но никак не на двадцать!
Однажды утром, воспользовавшись небольшим перерывом между тропическими ливнями, я отправился на стадион размяться. Я уже давно начал выходить из формы.
Наблюдая со стороны, как я сосредоточенно отмеряю по кругу свою тысячу метров, можно было предположить, что я пытаюсь наверстать упущенное таким напряженным бегом. Возможно. Я не занимался любовью с того знаменательного вечера после лекции о народе мара. Так случилось, что с девушками, которые интересовали меня, не выпадало случая встретиться. А если кто-то и был способен меня соблазнить, так это Натали и Мирта. Однако с Галтьером мы в последнее время настолько сблизились, что мне не хотелось заводить шашни с его женщинами, даже если он и был не против и предоставлял им полную свободу. Кроме того, он так усиленно рекламировал их сексуальные достоинства, что хотелось самому убедиться в их удивительных способностях. Мне никогда еще не доводилось встречать в жизни подобного мужа, который бы так подробно и детально рассказывал сокровенные тайны супружеского ложа и был так бесстыден в своих признаниях.
— Много в моей жизни я видывал женщин, — рассуждал он, — но ни одна из них не идет ни в какое сравнение с Натали в сексуальном отношении. Мой член сосали многие женщины, но никто не делал это так искусно и самозабвенно, как Мирта. И теперь я уже не могу представить себе свою жизнь без той и другой: они мне нужны вместе, как любовницы.
— А разве не достаточно было бы тебе, обойтись одной из них? — не мог удержаться я от вопроса, преодолев некоторую неловкость.
— В каком-то смысле смог бы обойтись и одной. Каждая из них совершенна в своей области. В любом случае, я трахаю Мирту так часто и с не меньшим удовольствием, чем она доставляет мне, делая, минет. Совершенно очевидно, я никогда не женился бы на Натали, если бы она не получала бы такое же удовольствие, глотая мою сперму, как и поглощая ее своим влагалищем, и если бы она не давала мне такое же Удовольствие, какое я даю ей. Ни та, ни другая не ограничиваются только одной специальностью. Хотя при зрелом мышлении взаимное соперничество кончается тем, что различия между ними все более скрадываются, и я не всегда различаю, с кем из них имею дело, когда занимаюсь любовью, закрыв глаза.
Когда я рассказываю тебе об этом, то чувствую: твой одноглазый змей проявляет беспокойство.
— Я все-таки не железный!
— Это я вижу прекрасно! И должен сказать, что я бы сам превратился в железо уже давно, если бы Лаура оказывала мне такие же знаки внимания, какие оказывает тебе, и я бы смог устоять и не поддаться ее искушению. Может, ты объяснишь, почему ты еще не переспал с ней?
Впрочем, Галтьеру вовсе не нужен был мой ответ. Больше всего я боялся, что Лаура сама задаст мне этот вопрос.