Лава
Шрифт:
Я протиснулся к центру большого круга, образованного людьми, и только теперь увидел то, что они разглядывали - валявшуюся в сточной канаве, оторванную человеческую голову. Она была покрыта запекшейся на жарком солнце и превратившейся в растрескавшуюся коричневую корку, кровью. Глаза были открыты и напоминали мутные стеклянные шары, по которым ползали какие-то отвратительные зеленые жуки. От всей этой картины мне стало не по себе.
Стаи мух вились над головой, садясь на потные лица старателей. Те неохотно отгоняли
Я посмотрел на Кулака. Он облизнул пересохшие губы, произнес сдавленным голосом:
– Зык это... Его это...
Он замолчал. Посмотрел на остальных. Его слова не вызвали никакого оживления среди собравшихся. Люди продолжали молча смотреть на окровавленный кусок человеческого тела. И тут мы встретились с Кулаком взглядами. Глубоко в мутных зеленых глазах его сидел смертельный страх. Он понял, что я разгадал его чувства, и испуганно отвел взгляд в сторону. Пожевав губами, глухо забормотал:
– Ну, чего уж теперь-то глазеть? Его это... не вернешь тепереча, Зыка-то! Нечего глазеть зазря!
– и не дожидаясь реакции собравшихся на свои слова, он торопливо заковылял к своей конторе.
Люди потолкались еще несколько минут, и нехотя стали расходиться по своим домам. Сердобольный Хрящ достал из штанов какую-то тряпку и, завернув в нее голову Зыка, унес с собой.
Кулак сидел за дощатым столом, и хлебал бродило из глиняной кружки. Когда я вошел, он посмотрел на меня мутными глазами.
– Тебе чего?
– Я знаю, где тело Зыка.
Кулак ничего не ответил, только безразлично пожал плечами.
– Тебе это не интересно?
– удивился я.
– Чего теперь-то об этом?
– Он снова пожал плечами.
Я уселся на деревянную лавку напротив него.
– Кто это сделал?
Он безразлично посмотрел на меня.
– Ты меня об этом спрашиваешь?.. Откуда мне знать-то!
– И, тем не менее, ты знаешь!
– Да?
– Кулак удивленно уставился на меня.
– С чего ты взял?
– Там, у сточной канавы, мне показалось, что ты знаешь. Может, я ошибаюсь?
Я пристально посмотрел в его хмельные глаза. Его уже порядком развезло (это и не удивительно по такой-то жаре!). Он отвел в сторону взгляд, снова отхлебнул из своей кружки.
– А если и знаю, тебе-то, что за дело до этого?
– Что за дело?!
– его вопрос разозлил меня.
– Я здесь у вас живу уже почти две недели, и понятия не имею о том, что творится в этом вашем поселке! А между тем, моя жизнь и жизнь моей жены, как, оказывается, подвергается смертельной опасности! Согласись, получается несправедливо: ты знаешь, что тебе грозит, а я нет?
Некоторое время Кулак молчал, видимо, обдумывая сказанное мною. Затем на его
– Не бойся! Не тебя он, стало быть, ищет!
– "Он"?
– насторожился я.
– И кто же этот "он"? Можно мне узнать?
Кулак поморщился. Глухо пробормотал, опустив глаза:
– Ревун это! Он это сделал, значит.
– "Ревун"?
– удивился я еще больше.
– Что-то я о таком раньше не слышал!
Кулак усмехнулся.
– Не знаю.
– Кто он? Зверь?
– Нет.
– Тогда человек?
– Не совсем...
– Кулак замялся.
Я подался к нему, опершись кулаками о стол.
– Послушай! Хватит валять дурака!
Он потянулся к кружке, но я остановил его руку.
– И перестань пить! С тебя уже хватит. Мы не закончили наш разговор.
– Разговор?
– Кулак удивленно воззрился на меня.
– Да, разговор о смерти Зыка и об этом твоем "ревуне"! Ты не сказал мне кто он такой.
– А тебе-то очень хочется знать?
– В его голосе прозвучала язвительная издевка, но я смолчал. Вдруг он как-то странно помрачнел. Сказал: - Он дьявол!
Я недоверчиво посмотрел на него: что за пьяный бред?
– Дьявол?
– Да! Ревун, это оборотень, нелюдь в человеческом обличье!
– процедил Кулак сквозь зубы, как мне показалось, с презрением и страхом.
– Оборотень? И ты думаешь, что я поверю во всю эту языческую чушь, в эти сказки, про вурдалаков и чудовищ?
– не выдержал я, и внимательно посмотрел на него: уж не свихнулся ли он?
– Дело твое, - равнодушно пожал плечами Кулак.
– Верь или не верь, как знаешь, но ревун, он есть!
– Ну, хорошо. А как он выглядит? Ты его видел?
– Не-а!
– замотал головой Кулак.
– Его никто не видел. А те, кому довелось с ним повстречаться, те уже давно гниют в болоте... Но я знаю, что он ужасен! Это самое мерзкое и отвратительное существо, которое видели люди. Все ночные кошмары - ничто в сравнении с ним!..
Он замолчал. Нервно отхлебнул из кружки, уставив невидящий взор куда-то перед собой. Признаться, я не ожидал от него такой изысканности в выражениях. Может быть, это алкоголь так действует на него? Спросил:
– А откуда он взялся здесь?
– Что?
– Кулак, словно, очнулся ото сна.
– Как появился здесь этот ревун? Ты знаешь?
– А-а... Это давняя история... Долго рассказывать.
– А нам все равно спешить некуда. До ночи еще далеко.
– Я в упор посмотрел на него.
– Ну, хорошо, - неохотно согласился он.
– Если тебе так не терпится?
– Кулак покосился на свою кружку, но на этот раз пить не стал.
– Там, - он указал куда-то в сторону леса, - за болотом, есть городишко, Аполлион прозывается... Да ты там был, кажется?
– вспомнил он.