Лава
Шрифт:
Уже на подъезде к городу я заметил усиленные посты Службы безопасности, и круто свернул с основной дороги, поехав в объезд. Но, оказавшись на окраинных кварталах, понял, что продвигаться дальше на магниторе будет небезопасно. Поэтому машину пришлось оставить. Улицы Шэнь-Цян поражали безлюдьем: не было ни привычных митингов, ни очередей за продуктами, даже бродячих собак и тех не было! Наглухо закрытые дома, пыльные, продуваемые ветром, улицы, и вооруженные патрули в каждом квартале, встречи с которыми я старался избегать. Ветер трепал пыльные лозунги на домах, а грозная громада памятника первому вождю
Именно здесь, на площади, я столкнулся с очередным патрулем, от которого мне не удалось скрыться. Я прекрасно понимал, что меня могут искать. Ен, используя свое служебное положение, вполне мог устроить на меня настоящую охоту. Но у меня было одно преимущество, - Ен знал, что я мертв. К тому же сейчас у него хватало другой "работы". Во всяком случае, карточка работника ОЗАР подействовала безотказно. Старший патруля даже слегка вытянулся и почтительно козырнул мне. Для пущей убедительности, я деловито осведомился об обстановке в городе, и услышав ответ, что все спокойно, распорядился не терять бдительности. Распрощавшись со своими бывшими коллегами, я поспешно свернул на боковую улицу, по которой без проблем добрался до центра города, к зданию ОЗАР.
Здесь царило заметное оживление. Большое скопление машин у подъезда наводило на мысль, что именно в этом месте сосредоточена теперь вся городская власть. Стараясь остаться незамеченным, я проник в здание через запасной вход. Впрочем, на меня никто и не обращал внимания. Вестибюль первого этажа был забит какими-то людьми, сидевшими прямо на полу, под охраной нескольких солдат. Время от времени кого-то из них выводили во двор, сажали в зарешеченные фургоны и увозили в неизвестном направлении. Судя по лицам и одежде арестованных, это были не простые рабочие, а образованные, интеллигентные люди. Среди них я заметил немало женщин, что поразило меня еще больше.
Похоже, машина уничтожения "врагов революции" набирала обороты, подминая под себя все больше и больше безвинных людей. Если раньше мысли об этом казались мне чем-то не серьезным, словно я наблюдал за какой-то странной детской игрой - пускай и не очень гуманной, но все же игрой - то сейчас увиденное по-настоящему ужаснуло меня. Вокруг происходило что-то неправильное, что-то жестокое, что не должно было происходить, ни при каких обстоятельствах! Маховик смерти косил людей без разбору, без причин и оснований... Хотя, разве есть на свете какие-то основания и причины, по которым одни люди могли бы лишать жизни других?!
Внезапно я прозрел, словно сбросил с глаз пелену неведения, и ужаснулся еще больше, поняв, наконец, что сам был все это время частицей той огненной лавы, про которую мне говорил Хо, и которая залила всю планету, сжигая все на своем пути. Там, на Земле, мы понятия не имели, с чем столкнемся здесь, и я сам, по своей доброй воле, стал послушным винтиком, мелкой пружинкой в этой ужасной машине смерти, бездумно повинуясь чьей-то преступной воле! Теперь мне стало совершенно ясно, что весь этот исход был заранее предрешен, что кровь, страдания и слезы тысяч и тысяч людей были предопределены теми, кто задумывал все это грандиозное действо под названием "революция". Прежнюю
Я поднялся на второй этаж, к кабинету Ена. Порывисто распахнул дверь и быстро вошел внутрь. Но, к моему удивлению, Ена в кабинете не было. За столом сидел знакомый мне следователь Ю Чен. Он удивленно посмотрел на меня:
– Максим?
– Ен у себя?
Я осмотрелся по сторонам, словно он мог находиться где-то здесь.
– Ен?
– Ю Чен удивился еще больше.
– Нет, он теперь в столице. Пошел на повышение... Ты разве не знал?
– Не знал...
Я замялся у двери, соображая, как поступить дальше. В голове все смешалось. Мысли путались, не давая выстроить четкий план дальнейших действий.
– Ладно. Тогда я пожалуй пойду... Придется навестить его в столице.
Я повернулся, было к двери, собираясь уйти, но Ю Чен поспешно остановил меня, словно о чем-то вспомнил.
– Максим! Подожди-ка!
Я посмотрел на него. Он открыл ящик стола, достал оттуда лист какой-то бумаги. Несколько секунд сосредоточенно изучал его. Затем, не поднимая глаз, произнес:
– Ты, конечно, извини, но уйти сейчас ты не сможешь. У меня есть приказ на твой арест!
– Что? Ты спятил?!
Я недоуменно посмотрел в его, ставшие по-деловому холодными, глаза.
– Взгляни сам, - он протянул мне серый лист.
Я подошел к столу, взял бумагу из его рук. Пробежал глазами мелкий печатный текст: "... за связь с контрреволюционными элементами, угрозу народной власти и шпионаж в пользу врагов революции..."
– Что за чушь?!
Я возмущенно посмотрел на Ю Чена. Тот только пожал плечами, словно говоря: ничего не могу поделать!
– Но ты же понимаешь, что все это полнейшая ересь?!
– Я швырнул бумагу ему на стол.
Ю Чен аккуратно поднял ее и убрал в ящик стола.
– Может быть, так оно и есть, - рассудительно произнес он, сцепив пальцы рук на крышке стола.
– Суд во всем разберется. А пока я вынужден тебя арестовать! Оружие у тебя с собой?
– Постой, постой!
– жестом остановил я его.
– Ты хоть понимаешь, что говоришь? Какой суд? О чем ты?
– Суд народно-революционный, - вразумительно произнес Ю Чен, поднимаясь со стула.
– Сдай оружие!
– Стоп!
– Я остановил его протянутую руку.
– Кем был подписан этот приказ?
Ю Чен открыл ящик стола, кинул взгляд на бумагу, лежащую в нем.
– Приказ подписал начальник отдела ОЗАР Ен Шао тридцатого июня сего года.
– Две недели назад?
Ю Чен на секунду задумался, кивнул:
– Да.
– Но сейчас же ОЗАР руководит кто-то другой? Верно?
– Да, - снова кивнул следователь.
– Значит приказ, подписанный Еном, потерял свою силу? Так?
Мои слова заставили Чена задуматься, но только на секунду. Затем он холодно произнес:
– Приказы такого содержания обратной силы не имеют! Извини.