Лавандовые тайны

Хаан Ашира

Но выбора у нее не было – после смерти родителей ее брат ушел служить в крепость, а ей предложил два варианта. Либо замуж за одного из мелких горных князей, либо туда же, с ним. Хоть и слабовата у нее магия, а на что-нибудь да сгодится.

Петра намного красивее пышной фрейлины, что так активно его атаковала, но сейчас он бы предпочел фрейлину. И увел бы ее в свои покои, и подарил бы незабываемую ночь – лишь бы не видеть грустных глаз Петры. Не дарить ей надежду, которой не суждено сбыться.

– Так что, потанцуете со мной?

Глаза

Петры привыкли щуриться, вглядываясь в бесконечные однообразные пейзажи пустыни, но здесь и сейчас они распахнуты и в них можно прочитать слишком многое.

Иржи кладет руку ей на талию – это ощущается как преступление.

Томная медленная мелодия следующего танца не дарит надежды на избавление. Никаких хитрых фигур и быстрых плясок – ему придется смотреть в эти грустные глаза и помнить, что он никогда не сможет дать этой женщине то, что она хочет.

Во время танца он пытается держать дистанцию, но Петра сама прижимается к нему все плотнее.

– Твой брат следит за нами, – сообщает ей Иржи, поймав пару укоризненных взглядов Грега.

– А за тобой следит жена советника, я же не возмущаюсь, – парирует Петра.

Иржи скашивет глаза.

Тимира устала и присела в кресло отдохнуть и выпить ледяного пунша. Рядом с ней вездесущий Эмиль, увлеченно о чем-то болтающий и Шэйн, неподвижный как статуя.

Остальные маги и не только маги выглядят как бледные тени, скользящие по поверхности песков в лунную ночь.

И да – Тимира смотрит на него. Он ловит ее быстрый взгляд, который она тут же отводит и краснеет.

– Нас многое связывает, – говорит Иржи Петре. – Это другое.

– Связывает с женой твоего брата? – кривит она губы. – С женой советника?

– Она не всегда была женой моего брата, а он не всегда советником. Когда-то нам втроем пришлось через многое пройти…

Иржи не знает, почему оправдывается перед Петрой за каждую женщину, что смотрит на него слишком долго. Возможно, ему и правда стыдно, и он хочет доказать ей, что его внимание не достается ей не потому, что она чем-то нехороша…

– Расскажешь? – Петра склоняет голову набок и обвивает загорелыми руками его шею. Вертеть головой становится гораздо неудобнее. Он видит только ее голубые глаза и ее розовые губы, приоткрытые, ожидающие… Которым не суждено дождаться.

– Нет, это не только моя тайна, – качает головой Иржи. – Но ты можешь догадаться, что я оказался здесь, в Черной крепости, а племянник господина Руха на моей должности на северных рубежах не просто так.

– Ты сегодня разговорчив, – замечат Петра.

– Скорее болтлив, – досадливо морщится Иржи. Музыка заканчивается, и он оглядывается по сторонам. – Эмиль! – ловит он за рукав уже сменившего цель местного ловеласа. – Госпожа Петра сегодня в ударе, развлеки ее.

– Иржи! – Петра пытается догнать его, но у Эмиля крепкая хватка, а нотки приказа в голосе командующего он расслышал слишком хорошо.

Иржи отходит в сторону, берет бокал ледяного пунша и

выпивает его до дна одним глотком, не отрывая взгляда от кресла на той стороне зала.

А потом идет к Тимире.

Танцевать.

Глава 10

Тимира скучает.

Бал этот – слабое отражение столичных балов, где и угощения изысканнее, и украшения удивительнее, и развлечения – о, развлечения здешним не чета.

Тимира помнит, что незадолго перед отбытием в эту долгую поездку она была на балу у госпожи Иней, устроенном в ее летнем саду. Как же удивились гости, узнав, что буйная растительность – все эти пальмы, лианы, гигантские кувшинки, разноцветные лилии, украшавшие зал, – сделаны из лучших сортов карамели, шоколада и ореховой муки!

Что в пруду посреди танцевального зала налит прозрачный ликер со вкусом тропических фруктов, а реальные жабы, сидящие на марципановых кочках, разбросанных то тут, то там, на самом деле сделаны из желейного мармелада и оживлены магией воды!

Такой сюрприз еще долго будут вспоминать даже на императорских балах, где диковин и без того хватает. Чего стоил хотя бы тот бал, где все переоделись цветами и принесли с собой горшочки со своими прототипами. И выяснилось, что некоторые дамы перепутали нежные фиалки, капризные и уязвимые, умирающие от дуновения ветерка, с похожими на них сенполиями – на вид такими же, но куда более стойкими и склонными размножаться даже в самых суровых условиях. Ох, какая была битва за звание самой нежной!

На этом фоне местные «деревенские» танцы и неловкие кавалеры в старомодных костюмах и парадных мундирах, изображающие из себя то ли боевых петухов, то ли опытных павлинов, выглядят бледновато.

Фрейлинам хорошо: их интересуют только мужчины, а мужчины тут, надо сказать, отборные. Не изнеженные красавчики, у которых от дуновения летнего ветерка настроение падает.

Но Тимире подобные развлечения неинтересны. Она замужняя дама, у нее есть самый лучший мужчина на свете – самый добрый, самый могущественный и практически второй человек в империи. Что ей до этих офицеров с крепкими жилистыми руками, обветренной кожей и жадными глазами? Это пусть Гиния с Арминой тают под их голодными взглядами.

Тимира обводит ленивым взглядом зал, утомленная яркими цветами и суетой, отпивает глоток слишком сладкого пунша… и вздрагивает, заметив протянутую ей смуглую руку.

Она поднимает глаза – и встречается с пронзительными черными глазами Иржи.

Ее бросает сначала в дрожь, потом в жар, пальцы липнут к керамической чашечке с пуншем, хочется облизать губы, но под его взглядом это сделать совершенно невозможно.

– Потанцуешь со мной? – говорит Иржи мягко.