Лавина любви
Шрифт:
— Ты мне не ответил, — напомнила она.
— Совершенно верно, отвечаю. После того как ты вчера вечером дала телеграмму отцу на работу, номер остался записанным у местной телефонистки. И я подумал: почему бы не позвонить самому, дабы уверить папочку, что с его деткой все в порядке. Вот, гляди, я записал его ответное послание.
Оказалось, что отца звонок Мэтта почему-то успокоил. Интересно почему?
«Может, тебе даже полезно отдохнуть от суеты, побыть в глуши пару дней», — писал отец, даже не догадываясь, насколько ужасает ее подобная перспектива.
Джинджер
— Папа, как ты можешь? — пробормотала она, однако отец был далеко и не слышал ее. Она решила попробовать связаться с ним еще раз, вечером, когда он вернется с работы.
— Как-то не слишком он беспокоится о тебе, — заметил Мэтт. — Наверное, моя телеграмма его успокоила. Я расписал ему в красках, как хорошо ты тут устроилась и как замечательно я за тобой приглядываю. Я даже сообщил ему, что снабдил тебя бумагой и чертежными принадлежностями, чтобы ты не скучала.
— Ты вовсе не обязан представлять моему отцу подробные отчеты. Он в них не нуждается, — ледяным тоном заметила Джинджер.
— Расскажи лучше, много ли тебе удалось сделать. Или вообще ничего?
— Ты ведь даже не сказал, что понимает твой босс под словом «перепланировка». Может, он хочет сломать все стены! Что он собирается делать со своим домом?
— Подумать только! Ты, оказывается, настоящий дизайнер!
— Если ты будешь издеваться, я сама брошу все эскизы в топку, — сказала Джинджер. — Лучше я возьму с полки детектив и почитаю.
Мэтт развернул листы с эскизами и стал смотреть.
— Да-а, видимо, ты и правда умеешь обращаться с карандашом и линейкой! Прими мои извинения за то, что был такого невысокого мнения о твоих способностях… — Он с видимым интересом разглядывал интерьер комнаты. — Большая столовая там ни к чему, — пробормотал он.
— Откуда ты знаешь? Только не рассказывай, что вы с боссом закадычные дружки и он посвящает тебя во все свои планы. Кстати, я так и не поняла: твой босс мужчина или женщина?
— Мужчина. — Мэтт, не поворачиваясь к ней, увлеченно рассматривал эскизы. — В этом не может быть никаких сомнений.
— Так что он собирается сделать со своим домом?
— Насколько я понял, он мечтает уехать из Нью-Йорка и поселиться в загородном особняке. Работает он в основном дома. Отсюда можно сделать вывод, что ему понадобится довольно большой кабинет.
— Чем он занимается?
— Кажется, он финансист.
— Хочешь сказать, что он не посвящает тебя в скучные подробности своей жизни? — съязвила Джинджер. — Наверное, он считает, что тебе не разобраться в технических аспектах его работы.
— А это что? — Он не обратил внимания на ее слова.
— Сводчатый коридор. Две комнаты соединяются аркой. По стенам вдоль прохода можно расположить встроенные горки, чтобы разбить монотонность кирпичной стены.
— Очень творческий подход. Уверен, твоя идея ему понравится. А это что?
— Здесь я еще не закончила…
— Я спросил не о том, закончила ты или нет.
— Ну, если ты представишь себе эту часть дома…
— Трудненько мне
— Кованые металлические ворота. Только пусть твой босс закажет настоящие. Они отделяют ванную от спальни, зрительно увеличивая пространство.
— Очень впечатляюще. — Мэтт потянулся и встал.
Джинджер внезапно ощутила леденящую пустоту внутри. Он лениво подбросил в камин пару поленьев. Огонь снова весело вспыхнул, шипя и разбрасывая искры. Мэтт достал с полки книгу и бросил ей.
— Это еще зачем?
— Чтиво.
— Что скажешь о моих эскизах?
— Что я должен сказать? — Он оперся о стеллаж и посмотрел на нее сверху вниз.
— Мне не стоит продолжать работу?
— Да нет, отчего же, продолжай, если хочешь. Я просто подумал, что тебе, наверное, захочется отдохнуть, после того как ты так напряженно трудилась. — Он послал ей вызывающую улыбку и беззаботно пожал плечами. — Наверное, ты не привыкла к труду. Это немного потяжелее, чем прожигать жизнь в поисках развлечений… и приключений.
Джинджер ощутила, как внутри нее нарастает гнев. Опять он за свое? Он, кажется, привык к мысли, что она будет рядом еще несколько дней — путаться под ногами и вмешиваться в его привычный распорядок жизни. И он решил позабавиться на ее счет. Хуже всего то, что его слова по-настоящему ранят ее. Казалось бы, какое ей дело до того, что думает о ней сторож хижины в горах, однако почему его слова так сильно ее задевают? Наверное, потому, что она вынуждена выслушивать все его издевательства. Она не может убежать, потому что бежать ей некуда.
— Это нечестно, — пробормотала она.
— Да что ты! Я написал твоему отцу, что здесь не пятизвездочный отель. Обещал доставить тебя назад целой и невредимой, но сообщил его величеству, во время твоего пребывания здесь тебе придется поработать. Кажется, ему это понравилось. Очевидно, он лучше тебя знает, что тебе нужно.
— Что ты написал моему отцу? — Джинджер просто кипела от негодования. — Да что ты вообще себе позволяешь?
Она закончила свою гневную тираду, и в комнате воцарилось неловкое молчание. Он развернул стул к столу, включил в сеть пишущую машинку и, повернувшись к ней спиной, стал печатать, даже не удостоив ее взглядом.
— Я к тебе обращаюсь! Почему ты меня не слушаешь?
Кажется, он твердо решил ее игнорировать. Печатает как ни в чем не бывало! Джинджер встала, хромая добралась до розетки и выдернула шнур из сети.
На сей раз он ее заметил.
Голубые глаза превратились в щелочки. Она почувствовала, как внутри у нее все похолодело от ужаса. Потом он встал и так сильно схватил ее за плечи, что она вскрикнула.
— Никогда — слышишь, никогда! — не смей больше так делать! — Он легонько потряс ее, и пышные волосы, которые она и не думала закалывать, рассыпались у нее по плечам. Джинджер чувствовала себя тряпичной куклой, которую схватил разъяренный бык. — Я не потерплю, чтобы ты слонялась по дому и капризничала как ребенок, которому скучно, потому что с ним не играют!