Лавина
Шрифт:
Хиро решает, что выводить яхту назад на открытое пространство неразумно. Слишком уж большая там конкуренция. Посреди палубы лежит открытый чемодан, служащий источником энергии и местом хранения зарядов «Разума», на цветном мониторе – надпись: «Просим прощения, неустранимая ошибка системы. Пожалуйста, перезагрузите и попробуйте снова».
Потом, прямо на глазах у Хиро, «Разум» окончательно облавинивается.
Вика прошило автоматной очередью, он тоже мертв. В паутине вокруг качается еще с десяток судов, все как одно – на вид чистенькие яхты.
Чуть дальше к морю несколько судов, которые до того гнались за ними, мешкают, держась подальше от паутины. Они знают, что сюда им путь заказан. Здесь охотничьи угодья черных от мазута пловцов, этаких пауков в паутине; правда, почти все они теперь мертвы.
Если он отправится на сам Плот, хуже уже не будет. Ведь так?
У яхты имеется собственная шлюпка, крохотная надувная лодочка с навесным моторчиком. Хиро спускает ее на воду.
– Я пойду с тобой, – говорит голос у него за спиной. Резко поворачиваясь, Хиро выхватывает пистолет и вдруг понимает, что целится в лицо юнге-филиппинцу. Мальчик моргает: он несколько удивлен, но не слишком испуган. Если уж на то пошло, мертвецы на яхте его вроде бы тоже не смущают.
– Я буду твоим проводником, – говорит он. – Ба ла зн ка ну па ра та…
52
И.В. ждет так долго, что ей кажется, что, наверное, уже солнце взошло, но при этом понимает, что прошло-то не больше двух часов. Отчасти это и не важно. Ничто не меняется: музыка играет, кассета с мультиком перематывается и начинается по новой, мужчины приходят, пьют и стараются не смотреть на нее иначе как украдкой. С тем же успехом она могла бы быть прикована к столу. Одной ей ни за что не найти дорогу назад. Поэтому она ждет.
Внезапно перед ней возникает Ворон. Он одет в другую одежду, в какой-то мокрый, скользкий балахон, сшитый, кажется, из звериных шкур. Лицо у него красное и мокрое – наверное, на воде был.
– Сделал свою работу?
– Вроде как, – отвечает Ворон. – Я сделал достаточно.
– Что значить «достаточно»?
– А это значит, что я не люблю, когда меня выдергивают со свидания по пустякам, – говорит Ворон. – Я там навел порядок, и по мне, пусть о деталях мелкая сошка заботится.
– Что ж, а я тут отлично повеселилась.
– Извини, детка. Пойдем отсюда, – говорит он напряженным, натянутым тоном мужика с эрекцией.
– Пошли на Ядро, – говорит он, как только они поднимаются на палубу.
– А там что?
– Все. Люди, которые всем этим заправляют. Большинство людишек вон там, – он обводит рукой Плот, – туда пойти не может. А я могу. Хочешь посмотреть Ядро?
– Ладно, почему бы и нет, – говорит она, ненавидя себя за то, что ведет себя как сладкая идиотка. А что еще тут можно сказать?
Он ведет ее по длинной череде сходней, залитых лунным светом, к огромным
– Почему ты отличаешься от других людей? – спрашивает И.В. Вопрос вырывается у нее прежде, чем она сумела его обдумать. Но, кажется, задает она его своевременно.
Он смеется:
– Я алеут. Я во многом не такой, как все…
– Не в том дело. Я хочу сказать, у тебя мозги по-другому устроены, – прерывает его И.В. – Ты не псих. Понимаешь, о чем я? Ты за весь вечер не упомянул Слово.
– Есть кое-что, что мы делаем в каяках. Это как лететь на волне, – говорит Ворон.
– Правда? Я тоже летаю. По трассе, – отзывается И.В.
– Мы делаем это не ради забавы, – возражает Ворон. – Это часть нашей жизни. Мы перебираемся с острова на остров, оседлав волну.
– То же самое, – говорит И.В. – только мы добираемся от франшизы к франшизе, оседлав машины.
– Понимаешь, в мире полно существ, которые намного сильнее нас. Но если знаешь, как оседлать волну, далеко можно зайти, – говорит Ворон.
– Вот именно. В самую точку.
– Вот поэтому я с православными. Кое с чем в их религии я согласен. Но не со всем. А у них огромное ускорение. У них полно людей, денег, кораблей.
– И ты летишь на этой волне.
– Ага.
– Круто, отпадное чувство. Но чего ты добиваешься? Какая у тебя настоящая цель?
Они пересекают огромную платформу. Внезапно он оказывается прямо позади нее, обнимает, притягивает к себе. Она теперь едва-едва касается земли и чувствует, как его холодный нос прижимается к ее виску, а жаркое дыхание щекочет ухо. От него ее до кончиков волос пробирает дрожь.
– Краткосрочная или долгосрочная? – шепчет Ворон.
– Хм… долгосрочная.
– Был у меня один план… я собирался шарахнуть ядерной ракетой по Америке.
– Ну, может, это уж слишком, – говорит она.
– Может быть. Зависит от того, в каком я буду настроении. Помимо этой, долгосрочных целей никаких. – С каждым словом его дыхание щекочет ей ухо.
– Тогда как насчет промежуточной?
– Через несколько часов Плот развалится, – говорит Ворон. – Мы направляемся в Калифорнию. Искать приличное место для жизни. Кое-кто попытается нас остановить. Моя задача – помочь людям целыми и невредимыми добраться до берега. Так что, можно сказать, я отправляюсь на войну.
– Какая жалость, – бормочет И.В.
– Поэтому трудно думать о чем-нибудь, кроме здесь и сейчас.
– Н-да, знаю.
– Я снял номер на последнюю ночь, – говорит Ворон! – Там чистые простыни.
«Ну, это ненадолго», – думает она.
Она думала, губы у него будут жесткие и холодные, точно рыба. И ее шокирует, насколько они горячие. Все его тело кажется горячим, словно это единственный для него способ не замерзнуть посреди Арктики.
Через полминуты поцелуя он огромными ручищами обхватывает ее за талию и вздергивает в воздух, так что ноги у нее отрываются от земли.