Лавкрафт
Шрифт:
Здесь он выпустил в свет очередной сборник стихотворений, названный «Поэмы Эдгара А. По. Второе издание». Увы, и эта книга оказалась нераспроданной. Очутившись на мели, По решил в очередной раз примириться с приемным отцом, но Д. Аллан согласился посылать ему только небольшие суммы на прожитие.
В жизни поэта наступил мрачный период тяжелейшей бедности и болезней. Об этом времени его биограф Герви Аллен писал: «Слабое сердце, делавшее его временами совершенно беспомощным, расшатанные нервы и первые признаки тех состояний, которые вызвали впоследствии помутнение рассудка, — все это отныне оказывало на него губительное действие» [33] . Однако в условиях почти нищеты По продолжал активно писать прозаические произведения, позднее объединенные в условный цикл «Рассказы Фолио-клуба». И наконец, в 1833 г. ему слегка улыбнулась удача — он предложил на литературный конкурс в местной газете несколько своих рассказов, и победителем стал его текст «Рукопись, найденная в бутылке» — одна из самых замечательных фантастических
33
33. Аллен Г. Эдгар По. Пер. С. Силищева. М., 1984. С. 139.
С этого момента литературная карьера Э. По постепенно пошла вверх, он также начал выступать в качестве журналиста в ричмондском журнале «Сазерн Литерери Мессенджэр». В 1836 г. писатель женился на своей кузине Вирджинии Клемм. После этого начался самый продуктивный и творчески успешный период в его жизни. Летом 1838 г. По переехал в Филадельфию, где продолжил сотрудничать в местных изданмях. Однако тяжелый, неуживчивый характер, вкупе с периодическими приступами запойного пьянства, мешал ему приобретать друзей и помогал легко заводить врагов. Его произведения редко оценивались по достоинству, зато часто подвергались предвзятой и несправедливой критике. Нетерпимость По то и дело приводила к конфликтам с редакторами журналов, и он прекращал с ними сотрудничать. Тяжелым ударом для писателя стало закрытие в 1846 г. нью-йоркского журнала «Бродвэй джорнэл», где По усердно работал. Почти одновременно, в 1847 г., скончалась его жена, тяжело болевшая туберкулезом.
Жутковатые рассказы, проникнутые ощущением утраты возлюбленной и описаниями маниакальных чувств, доводящих рассказчика до одержимости, были созданы По во второй половине 30-х гг. XIX в. — «Лигейя», «Элеонора», «Береника», «Морелла». Лавкрафт в своем исследовании «Сверхъестественный ужас в литературе» так охарактеризовал их содержание: «А в прозе перед нами распахиваются челюсти пропасти — и мы видим непостижимые аномалии, которые мы как будто с ужасом осознаем благодаря ловким намекам, в невинности которых мы едва ли можем усомниться, пока напряженный глухой голос говорящего не внушает нам страх перед неведомым; демонические сущности и существа, которые болезненно дремлют, пока не просыпаются на одно жуткое апокалипсическое мгновение, чреватое безумием или разрушительными воспоминаниями» [34] .
34
34. Лавкрафт Г.Ф. Сверхъестественный ужас в литературе. Пер. Л. Володарской // Лавкрафт Г.Ф. Зверь в подземелье. М., 2000. С. 401.
Странные, немыслимые случайности, мрачные выверты человеческой психологии были темой таких текстов По, как «Чёрный кот», «Сердце-обличитель», «Преждевременныепохороны», «Сфинкс». Однако истинной вершиной его «ужасных историй» стал рассказ «Падение дома Ашеров», где тон истории задает буквально самый первый абзац: «В течение всего унылого, темного, глухого осеннего дня, когда тучи нависали гнетуще низко, я в одиночестве ехал верхом по удивительно безрадостной местности и, когда сумерки начали сгущаться, наконец обнаружил в поле моего зрения дом Ашеров» [35] . Нагнетание ужаса идет до финала, сопровождаемого не только гибелью героев, но и крахом самого дома Ашеров: «Пока я смотрел, трещина стремительно расширялась… дохнул бешеный ураган… передо мною разом возник весь лунный диск… голова моя пошла кругом при виде того, как разлетаются в сторону могучие стены… раздался долгий, бурливый, оглушительный звук, подобный голосу тысячи водных потоков, и глубокое тусклое озеро у моих ног безмолвно и угрюмо сомкнулось над обломками дома Ашеров» [36] . Лавкрафт не только высоко ценил этот рассказ, но и четко описал его мистическую подоплеку, отмечая, что По в нем «намекает на тайную жизнь неорганических “вещей” и демонстрирует ненормально связанную троицу объектов в конце долгой и изолированной от внешнего мира истории семьи — брат, его сестра-близнец и их неправдоподобно старый дом имеют одну душу и погибают в одно и то же мгновение» [37] .
35
35. По Э. Падение дома Ашеров. Пер. В. Рогова// Маска Красной Смерти. Сборник. СПб., 1993. С. 352.
36
36. Там же. С. 368–369.
37
37. Лавкрафт Г.Ф. Сверхъестественный ужас в литературе. Пер. Л. Володарской// Лавкрафт Г.Ф. Зверь в подземелье. М., 2000. С. 403.
Научно-фантастические рассказы Э. По, хотя и не изобилуют описанием необыкновенных изобретений, все-равно читаются с интересом. (Тем более что писатель никогда не ставил перед собой задачу «популяризации научных знаний».) Его тексты, которые можно отнести к НФ, производят наибольшее впечатление либо благодаря сатирическим элементам, как в «Разговоре с мумией», либо из-за элементов ужасающего, неожиданно внесенного во внешне рациональное повествование. В «Необыкновенном приключении некоего Ганса Пфааля»,
38
38. По Э. Необыкновенное приключение некоего Ганса Пфааля. Пер. М. Энгельгардта. // По Э. Собрание сочинений в четырех томах. Харьков, 1995. Т. 2. С. 195.
В отличие от фантастики изобретенный По детектив был торжеством рационального взгляда на реальность. Предшественником парижского отшельника-рантье Огюста Дюпена — главного раскрывателя преступлений из его рассказов — стали безымянные непобедимые логики, одерживающие победу над обстоятельствами при помощи безукоризненно четкого мышления. Эти персонажи, используя исключительно силу собственного разума, оказывались способны победить испанскую инквизицию (как в рассказе «Колодец и маятник») или смертоносный морской водоворот у Лофоденских островов («Низвержение в Мальстрем»).
Огюст Дюпен, также прибегая к последовательному и строгому анализу происходящего, действует на несколько ином поприще — он, подобно сонмам своих последователей-сыщиков, разоблачает живых преступников. В рассказах «Убийство на улице Морг», «Тайна Мари Роже» и «Похищенное письмо» впервые использована схема, к которой будут прибегать все последующие авторы «классических детективов», — герой сталкивается с необъяснимой загадкой, изучает обстоятельства произошедшего, а потом раскрывает тайну, выявляя ее истинного виновника. Огюст Дюпен стал предшественником и Шерлока Холмса, и патера Брауна, и множества других литературных следователей, предпочитавших в ходе расследования опираться не на силу кулаков и убойность револьвера, а на «маленькие серые клеточки» мозга.
Несмотря на все жизненные катастрофы, По продолжал писать стихи, и в 1845 г. вышел его очередной сборник «Ворон и другие стихотворения». В подборку, разумеется, вошло и одноименное произведение, справедливо считающееся одной из вершин англоязычной поэзии в принципе. А основы своих странных философских воззрений конца жизни, близких к пантеизму, По изложил в тексте «Эврика», опубликованном в 1848 г.
Несмотря на периодические запои и явное нервное расстройство, Э. По все же, видимо, вышел бы из кризиса, нашел новую работу и продолжил писать. К несчастью, жизнь поэта трагически оборвалась — 3 октября 1849 г. он был найден в Балтиморе без сознания и несомненно ограбленным. Великий американский писатель скончался в местной больнице в ночь на 7 октября 1849 г. Его последними словами была фраза: «Господи, спаси мою бедную душу!»
Тайна смерти Э. По до сих пор остается нераскрытой. Объяснения случившемуся выдвигались самые разные — от тяжелейшего алкогольного отравления до покушения на убийство. Однако наиболее вероятной версией будет обычный инсульт — обширное кровоизлияние в мозг.
С книгами По Лавкрафт впервые познакомился в восемь лет и сразу оказался очарован ими. Следы этого влияния заметны уже в его детских работах (во всяком случае, совершенно определенные — в «Звере в пещере») и прослеживаются до конца жизни. Особенно прочным оказалось стилистическое воздействие. Лавкрафту всегда ставили в вину чрезмерное употребление эпитетов, вроде «кошмарный», «пугающий», «чудовищный», «непереносимый» или «богохульный». Но в этом случае он просто следовал в русле традиции, основанной великим предшественником. Ведь даже в относительно нейтральных рассказах, таких как «Низвержение в Мальстрем», По громоздил и громоздил подобные прилагательные: «Нельзя даже и вообразить себе более безотрадное, более мрачное зрелище. Направо и налево, насколько мог охватить глаз, простирались гряды отвесных чудовищно-черных нависших скал, как бы заслонивших весь мир. Их зловещая чернота казалась еще чернее из-за бурунов, которые, высоко вздыбливая свои белые страшные гребни, обрушивались на них с неумолчным ревом и воем» [39] . Что же говорить о просто «страшных рассказах»… Достаточно взглянуть на любую страницу «Падения дома Ашеров» или «Лигейи».
39
39. По Э. Низвержение в Мальстрем. Пер. М. Богословской// Маска Красной Смерти. Сборник. СПб., 1993. С. 448.
Лавкрафт годами стремился избавиться от подобного стилистического влияния, и его псевдореалистические тексты — наиболее заметный результат этой упорной борьбы. И хотя как автор хоррора он заметно перерос По, окончательно освободиться от наследия духовного учителя ему так и не удалось.
Иногда имитация получалась вполне случайной, хоть и чрезвычайно успешной, как в случае с «Изгоем», про который в фэндоме распространялись слухи, будто это потерянный рассказ Э. По. Иной же раз Лавкрафт сам нарочито заимствовал и стиль, и некоторые текстуальные элементы из произведений великого предшественника. Это лучше всего видно по миниатюре «Память», посвященной исчезновению человечества.