Лавкрафт

Елисеев Глеб Анатольевич

При желании в этом тексте можно найти намеки на сверхъестественное (исчезновение Добсона), но в реальности Лавкрафт, следуя приемам авторов ранних готических историй, разоблачает мистические события, давая им вполне рациональное объяснение. В рассказе он пытается одновременно продолжать несколько линий повествования, однако пересечение их организовано достаточно грубо, при помощи фраз «теперь вернемся на станцию» или «теперь вернемся в дом Добсона».

Впрочем, учитывая возраст автора произведения, перед нами несомненно удачный литературный опыт.

«Таинственный корабль» — последняя из сохранившихся детских прозаических работ Лавкрафта. Рассказ сух и лаконичен, скорее напоминает набросок, нежели законченное

произведение. Однако сам автор считал его вполне завершенным текстом, и даже сохранилась распечатка «Таинственного корабля» на двенадцати страницах. Между тем понять то, что происходит в рассказе, достаточно трудно. Там описан странный корабль, которые плавает по всем морям мира. Его экипаж похищает трех разных людей и отвозит их на Северный полюс, где якобы существует громадный континент, который называется «Ничейная Земля». (Перед нами редкий случай, когда Лавкрафт нарочито пренебрегает известными ему научными данными.) В конце концов, похищенные возвращаются домой. Существует и более поздняя, переработанная версия «Таинственного корабля», но и она выглядит не менее нелепо.

В1898 г. Лавкрафт начал активно интересоваться естественными науками, прежде всего — химией, что явно поощряли его мать и тетушки. Ему даже позволили устроить собственную лабораторию в подвале. А в 1899 г., в марте, Лавкрафт создал первый номер самодеятельного научно-популярного издания «Сайентифик газетт» («Научной газеты»), которое начиналось как ежедневник, но вскоре стало выходить только еженедельно.

Среди воспоминаний, отлично характеризующих маленького Лавкрафта, есть одно очень показательное: одна из соседок обнаружила его во дворе, где он развел огромный костер. Когда Говарда принялись ругать, он оскорбленно заявил, что не собирался устраивать пожар, а хотел в научных целях организовать строго ограниченный костер, размером один фут на один фут. Здесь уже заметна страстная любовь Лавкрафта к точности, проявлявшаяся в течение всей его жизни.

Другими важными открытиями Лавкрафта в детском возрасте стали анатомия, физиология и медицинские факты, связанные с сексом. Он внимательно изучил соответствующие разделы семейной библиотеки и приобрел удивительное равнодушие к этому вопросу. Как позднее утверждал он сам, его даже в теории поразила и разочаровала чисто физиологическая сторона любовных и сексуальных отношений. Лавкрафт достаточно четко вспоминал о своих ощущениях этого времени: «Эта тема практически перестала меня интересовать. Дело было низведено до прозаичного механического процесса — процесса, к которому я относился скорее с презрением или, по меньшей мере, считал отталкивающим из-за его чисто животной природы и чуждости таким вещам, как интеллект и красота, — и лишено всякой драмы» [24] . У него не было никаких детских романтических увлечений, а секс долгое время казался странной, непонятной и довольно бессмысленной вещью.

24

24. Там же.

В 1898 г. Говард поступил в четвертый класс начальной школы на Слейтер-авеню в Провиденсе, но вскоре был вынужден прервать занятия, видимо, из-за нервного срыва. И в школу он вернулся не ранее 1902 г.

Хотя Лавкрафт называл случившееся «почти срывом», судя по всему, это было настоящее нервное заболевание. Будущий писатель вспоминал, что «мои сверхчувствительные нервы влияли на деятельность моего организма до такой степени, что вызывали множество различных заболеваний. Так, у меня была сильная аритмия, еще более ухудшавшаяся от физического напряжения, и такая острая болезнь почек, что местный врач хотел было даже сделать операцию по удалению камня из мочевого пузыря, не поставь бостонский

специалист более точный диагноз, возведя причину заболевания к нервной системе. Затем, у меня была жуткая болезнь пищеварительной системы — тоже, вероятно, вызванная нарушением деятельности нервов — и, сверх того, страшные головные боли, из-за которых я три-четыре дня в неделю не вставал с постели» [25] .

25

25. Там же. С. 45.

Лавкрафт утверждал, что он был очень беспокойным, нервозным и неконтролируемым ребенком и во младенчестве плакал часто и много. Его также мучил лицевой тик, проявлявшийся примерно до десятилетнего возраста.

Что же касается нервного срыва 1898 г., то, возможно, его спровоцировала смерть отца будущего писателя, произошедшая 19 июля того года.

Лавкрафт, несомненно, рос маленьким баловнем, которого сильно опекала мать. Сам он писал, что его коллекция игрушек и книг была неограниченна. Лавкрафт получал буквально все, что хотел. Как уже упоминалось, когда он пожелал изучать химию, мать тут же заказала ему оборудование для химической лаборатории.

В ранние годы маленький Говард, как утверждали все, видевшие его в то время, походил на хорошенькую маленькую девочку. До шести лет он носил длинные густые волосы, про которые говорили, что это настоящая золотая грива. Именно с такой прической он изображен на известной детской фотографии с родителями, где Говард одет в платьице.

Однако этот снимок — единственный в своем роде. Уже на фото, где Лавкрафт изображен в возрасте восьми лет, он выглядит обычным мальчишкой и облачен в обычную подростковую одежду. И в том, что Сюзен наряжала маленького Лавкрафта в платье, нет ничего необычного для тех времен, когда никто и не помышлял об особой моде для младенцев. Тем более не стоит воспринимать эту фотографию как свидетельство неких ранних половых аберраций.

Всю жизнь Лавкрафт сохранял явное предубеждение по отношению к гомосексуализму, не проявляя в поведении никаких женоподобных манер или особенностей. К тому же Сара Сюзен могла просто-напросто мечтать о дочке и в чаду этих мечтаний наряжать сына в девичью одежку.

На самого Говарда эти эскапады родительницы никак не повлияли. Он вырос совершенно нормальным мальчишкой с совершенно нормальными мальчишескими интересами. И сам настоял, чтобы его коротко остригли, уничтожив роскошную, но якобы «девчоночью» длинную прическу.

В 1898 г. Сюзен пыталась записать сына в танцкласс, однако Лавкрафт заявил, что испытывает омерзение при одной мысли о танцах. Он процитировал при этом только что выученную латинскую фразу, заимствованную у Цицерона: «Почти никто не танцует трезвым, если только он не безумен».

Избежав уроков танцев, Лавкрафт не сумел (да и не захотел поначалу) избежать уроков игры на скрипке. Он говорил, что играть у него получалось все лучше и лучше, да только нудность скрипичных упражнений породила стойкую неприязнь к музыкальным штудиям. Он возненавидел скрипку, возненавидел классическую музыку, у него снова начались нервные расстройства, и в итоге доктор посоветовал ему прекратить занятия.

Позднее Лавкрафт любил подчеркивать, что в детстве был одинок, не терпел шумных игр, ненавидел прыгать и скакать. Многие из его детских развлечений действительно характерны для ребенка, способного долго и упорно играть в одиночестве. Например, он обожал строить из маленьких игрушек огромные ландшафты: целые игрушечные деревни и даже города. При помощи кубиков и солдатиков Говард создавал панорамы сражений. Лавкрафт даже сам делал игрушечных человечков и обряжал их в самодельные костюмы, населяя ими свои миниатюрные поселения.