Лавкрафт
Шрифт:
Прочитав эту скептическую тираду, читатель начинает знакомиться с записками Френсиса Терстона, уроженца Бостона. В начале рассказа речь идет о странных открытиях, сделанных дядей рассказчика — профессором Джорджем Гэммелом Эйнджеллом. 1 марта 1925 г. к Эйнджеллу явился молодой скульптор Генри Уилкокс, который принес изображение странного существа, которое ему якобы привиделось во сне. В том же кошмаре молодой художник видел циклопические руины и слышал фразу «Ктулху фхтагн». Созданный же Уилкоксом барельеф изображал тварь, явно чуждую всему земному: «Это было некое чудовище, или символ, представляющий чудовище, или просто нечто рожденное больным воображением. Если я скажу, что в моем воображении, тоже отличающемся экстравагантностью, возникли одновременно образы осьминога, дракона и карикатуры на человека, то, думается, я смогу передать дух изображенного существа. Мясистая голова, снабженная щупальцами, венчала нелепое чешуйчатое тело с недоразвитыми крыльями; причем именно общий контур этой фигуры делал ее столь пугающе ужасной. Фигура располагалась на фоне, который должен был, по замыслу автора, изображать некие циклопические архитектурные сооружения» [209] .
209
209. Там же. С. 13.
На конгрессе присутствовал неожиданный гость — полицейский инспектор Джон Легресс из Нового Орлеана. Он продемонстрировал делегатам конгресса маленькую скульптуру, которая как две капли воды походила на барельеф Уилкокса. «Она изображала монстра, очертания которого смутно напоминали антропоидные, однако у него была голова осьминога, лицо представляло собой массу щупалец, тело было чешуйчатым, гигантские когти на передних и задних лапах, а сзади — длинные, узкие крылья. Это создание, которое казалось исполненным губительного противоестественного зла, имело тучное и дородное сложение и сидело на корточках на прямоугольной подставке или пьедестале, покрытом неизвестными иероглифами. Кончики крыльев касались заднего края подставки, седалище занимало ее центр, в то время как длинные кривые когти скрюченных задних лап вцепились в передний край подставки и протянулись под ее дно на четверть длины. Голова монстра была наклонена вперед, так что кончики лицевых щупалец касались верхушек огромных передних когтей, которые обхватывали приподнятые колени. Существо это казалось аномально живым и, так как происхождение его было совершенно неизвестным, тем более страшным» [210] .
210
210. Там же. С. 19–20.
Это изображение чудовища было конфисковано Легрессом во время рейда против загадочных сектантов, устраивавших свои обряды в самом сердце луизианских болот. В ходе шабаша демонопоклонники повторяли одну и ту же фразу: «Пхнглуи мглвнафх Ктулху Рльех вгахнагл фхтагн». Суть этого клича-заклинания объяснил задержанный полицией сектант Кастро. Оно якобы обозначает следующее: «В своем доме в Рльехе мертвый Ктулху спит, ожидая своего часа». Кастро рассказал, что он и его последователи придерживаются очень странных верований: «Были эпохи, когда на земле господствовали иные существа и они создали большие города… Останки этих существ еще могут быть обнаружены: они превратились в циклопические камни на островах Тихого океана. Все они умерли задолго до появления человека, но есть способы, которыми можно их оживить, особенно когда звезды вновь займут благоприятное положение в цикле вечности. Ведь они сами пришли со звезд и принесли с собой свои изображения… У них есть форма — ибо разве эта фигурка не служит тому доказательством? — но форма их не воплощена в материи. Когда звезды займут благоприятное положение, они смогут перемещаться из одного мира в другой, но пока звезды расположены плохо, они не могут жить. Однако хотя они больше не живут, но они никогда полностью не умирали. Все они лежат в каменных домах в их огромном городе Рльехе, защищенные заклятиями могущественного Ктулху, в ожидании великого возрождения, когда звезды и Земля снова будут готовы к их приходу. Но и в этот момент освобождению их тел должна способствовать какая-нибудь внешняя сила. Заклятия, которые делают их неуязвимыми, одновременно не позволяют им сделать первый шаг, поэтому теперь они могут только лежать без сна в темноте и думать, пока бесчисленные миллионы лет проносятся мимо. Им известно все, что происходит во Вселенной, поскольку форма их общения — это передача мыслей. Так что даже сейчас они разговаривают друг с другом в своих могилах. Когда, после бесконечного хаоса, на Земле появились первые люди, Великие Древние обращались к самым чутким из них при помощи внедрения в них сновидений, ибо только таким образом мог их язык достичь сознания людей. И вот, прошептал Кастро, эти первые люди создали культ вокруг маленьких идолов, которых показали им Великие Древние: идолов, принесенных в давно стершиеся из памяти века, с темных звезд. Культ этот никогда не прекратится, он сохранится до тех пор, пока звезды вновь не займут удачное положение, и тайные жрецы поднимут Великого Ктулху из его могилы, чтобы оживить его подданных и восстановить его власть на земле» [211] . Кастро также указал, что история о Ктулху упоминается в «Некрономиконе» Абдула Альхазреда.
211
211. Там же. С. 25–26.
О сходных верованиях, но встреченных за тысячи миль от Луизианы, вспомнил присутствовавший на конгрессе профессор Уильям Чэннинг Уэбб. Он рассказал, что эскимосы в Гренландии поклоняются точно так же выглядящему «верховному дьяволу», или «торнасуку», а для наименования последнего профессор Уэбб нашел фонетическое соответствие в названии «ангекок», или «жрецколдун».
С продолжением этой загадочной истории Терстон столкнулся неожиданно и позже искренне желал, чтобы этого не случилось: «Если бы небесам захотелось когда-нибудь совершить для меня благодеяние, то таковым стало бы полное устранение последствий случайного стечения обстоятельств, которое побудило меня бросить взгляд на одну бумагу» [212] . Он наткнулся на нее, рассматривая коллекцию минералов в музее города Патерсона. Газета, подложенная под экспонаты на полке в запасниках, сообщала о странном
212
212. Там же. С. 30.
А газетную статью сопровождало изображение статуэтки, также ничем не отличавшейся от барельефа Уилкокса.
Терстон отправляется в Норвегию, чтобы разыскать капитана шхуны. В Осло он узнает от вдовы капитана Густава Йохансена, что тот скончался еще в 1925 г. Однако перед смертью капитан подробно записал все, что случилось с ним и с его экипажем на неизвестном острове в Тихом океане. Здесь Йохансен и его спутники действительно встретили поднявшийся из пучины древний город Рльех и его обитателя — Великого Ктулху. Моряки даже случайно открыли дверь в убежище кошмарного монстра. «Дверной проем был черным, причем темнота казалась почти материальной. Через какие-то мгновения этот мрак вырывался наружу, как дым после многовекового заточения, а по мере того, как он вплывал в сморщенное горбатое небо на хлопающих перепончатых крыльях, на глазах у них стало меркнуть солнце… И вот тогда, неуклюже громыхая и источая слизь, перед ними появилось Оно и на ощупь стало выдавливать свою зеленую, желеобразную безмерность через черный дверной проем в испорченную атмосферу ядовитого безумного города. В этом месте рукописи почерк бедняги Йохансена стал почти неразборчивым. Из шести человек, не вернувшихся на корабль, двое умерли тут же, на месте — по его мнению, просто от страха. Существо описать было невозможно — ибо нет языка, подходящего для передачи таких пучин кричащего вневременного безумия, такого жуткого противоречия всем законам материи, энергии и космического порядка. Шагающая или, точнее, ковыляющая горная вершина. Боже праведный! Что же удивительного в том, что на другом конце земли выдающийся архитектор сошел с ума, а бедный Уилкокс, получив телепатический сигнал, заболел лихорадкой?» [213]
213
213. Там же. С. 37–38.
Столкновение с одним из Великих Древних привело к гибели почти всего экипажа Йохансена, однако сам капитан сумел спастись. Затем, по неизвестным причинам, видимо, связанным с каким-то космическим, а то и вселенским процессом, Рльех вновь опустился в пучину Мирового океана, а Ктулху опять заснул. Тем не менее узнанная правда не дает спокойно жить главному герою рассказа: «Я заглянул в глаза вселенского ужаса и с этих пор даже весеннее небо и летние цветы отравлены для меня его ядом» [214] . К тому же в мире активно действуют сектанты — поклонники Великих Древних. Они тайно убили профессора Эйн-джелла и капитана Йохансена, а теперь, несомненно, ведут охоту и за Терстоном. (И судя по тому, что рассказ имеет подзаголовок «Найдено среди бумаг покойного Френсиса Терстона, жителя Бостона», охота эта увенчалась успехом.)
214
214. Там же. С. 40.
«Зов Ктулху», впечатляющая история, написанная со зрелым мастерством, выросла из сна, увиденного Лавкрафтом еще в 1920 г. Тогда ему привиделось, как некий человек зачем-то приносит в исторический музей современную скульптуру. Впрочем, от этого сновидения в рассказе осталась лишь одна и не самая важная сюжетная посылка. Среди культурных влияний, оказавших воздействие на этот, да и на другие, более поздние рассказы Лавкрафта, можно отметить книгу У. Скотта-Эллиота, посвященную исчезнувшим континентам — Атлантиде и Лемурии. Подобно этим мифическим странам, Рльех также некогда погрузился на дно Мирового океана.
В ходе написания «Зова Ктулху» Лавкрафт все активнее продолжал упражняться с включением в фантастический текст подробностей из реального мира. Например, дом, в котором якобы проживал Уилкокс, существует на самом деле; также упомянутое в рассказе землетрясение действительно разразилось 28 февраля 1925 г., а толчки его ощущались и в Нью-Йорке, и в Провиденсе.
В «Зове Ктулху» Лавкрафт аккумулировал целый ряд тем и сюжетных ходов, которые уже использовал ранее. Здесь и описание неизвестного острова, поднявшегося из пучины вместе с чудовищем, там обитающим (как в «Дагоне»), и представление о тайных союзах сектантов, поклоняющихся неведомым существам (как в «Празднике» и «Кошмаре в Ред-Хуке»).
Однако более важно для дальнейшего творчества Лавкрафта то, что в «Зове Ктулху» он высказал идею о существовании некоей мифологии или религии, тесно связанной с пришельцами из космоса. Лавкрафту, упорно развивавшему концепцию Вселенной, принципиально равнодушной к человеку, нравилось живописать заблуждения тех, кто воспринял злокозненных или, в лучшем случае, равнодушных существ из иных миров (коими и являются Великие Древние) в качестве своих богов. Поэтому вряд ли можно говорить о создании им какой-то связной мифологии, неких внутренне непротиворечивых «Мифов Ктулху». «Ктулхуизм и Йог-Сототию», как выражался сам Лавкрафт, он представлял в виде набора устоявшихся ошибок в восприятии реальности. Люди не в силах принять правду о холодной и безразличной Вселенной и поэтому бросаются почитать кого угодно — даже уродливого, жестокого и, вероятно, безумного инопланетного монстра.
Ошибочная вера сектантов в Ктулху, а затем и в других Великих Древних, вскорости появившихся на страницах лавкрафтовских рассказов, основана на очень важном сюжетном посыле. О ней сам Лавкрафт написал Ф. Райту в 1927 г.: «Все мои рассказы основаны на фундаментальной предпосылке, что всеобщие человеческие законы и чувства не действенны или же не значимы в неограниченном космосе» [215] . Люди могут лишь заблуждаться, пытаясь понять, как устроена реальность.
215
215. Цит. по: Спрэг де Камп Л. Указ. соч. С. 341.