Лаврентий Берия. 1953. Стенограмма июльского пленума ЦК КПСС и другие документы.
Шрифт:
Суслов. Да, в Азербайджан, боялись, что у вас есть шеф.
Багиров. Не знаю, кого они боялись и почему о шефах Вы до сих пор молчали.
Маленков. Товарищ Багиров, ты оправдываешься. Ты был близок к Берия, Hо не этот вопрос сейчас обсуждается.
Голос. Правильно.
Маленков. И Пленум поэтому недоумевает. Ты оправдываешься, защищаешься. Не в этом дело.
Багиров. Товарищи, разоблачение Президиумом Центрального Комитета партии этого матерого, хитрого и ловкого врага, решительные действия Президиума являются лучшим доказательством правильности линии и прозорливости руководства партии. Это есть гарантия, верная гарантия того, что любая попытка, с чьей бы стороны это ни было, поколебать единство рядов нашей партии будет беспощадно сокрушена.
Факт вредительской
Вопрос о дружбе народов. Это правильно было здесь сказано в выступлениях членов Президиума, это основа, на которой зиждется, на которой держится наша мощь, наше могущество. Дальнейшее укрепление этой дружбы и объединение всех народов Советского Союза вокруг великого русского народа — это наша священная задача, наш священный долг.
Мероприятия, проведенные Президиумом в отношении этого подлеца, международного авантюриста Берия, и решения Пленума ЦК будут единодушно подтверждены и горячо одобрены нашей партией.
Товарищи, наша партия — партия действия, партия борьбы, партия творения, партия, созданная великим Лениным. Чтобы держаться у руля этой партии, на великих потоках революционного движения, целью которого является строительство коммунизма, надо быть таким, каким должен быть верный солдат, верный сын, верный ученик, верный член нашей партии. И поэтому не случайно, что появление и исчезновение таких авантюристов, как Берия, не только не может влиять на темпы нашего движения вперед, наоборот, каждый случай такого разоблачения еще больше укрепляет ряды нашей партии, еще больше подымает боеспособность нашей партии, еще больше сплачивает партию вокруг Центрального Комитета, еще больше сплачивает наш народ вокруг партии и правительства.
Я, товарищи, был, есть и остаюсь до конца своей жизни верным великим заветам Ленина — Сталина, верным солдатом своей партии, в любой момент готовым на выполнение любых заданий партии и правительства.
Я не оправдываюсь, я хочу просто сказать, мне больно некоторые реплики товарищей слушать. Может быть, в моей работе много ошибок бывает, но единственное, что я всегда делаю, — это одно: служить партии, служить делу партии, служить народу, служить стране, служить социализму, служить коммунизму, — вот все, что я могу сказать.
Председательствующий тов. Хрущев. Слово имеет товарищ Малышев. Подготовиться товарищу Снечкусу (Литва).
Малышев. Товарищи, то, что мы вчера слышали от товарища Маленкова, от товарища Хрущева, от товарища Молотова, сегодня от товарища Булганина, от товарища Кагановича, показывает нам, какой враг в лице Берия пробрался к руководству партии и правительства. Их выступления открыли нам глаза на многие поступки, на поведение Берия, которое мы многие видели на протяжении долгого времени. Вот я как министр, например, работал под руководством нескольких товарищей — и у товарища Молотова, и у товарища Кагановича, и у Берия. Я должен сказать, что каждый раз, когда идешь докладывать по какому-нибудь вопросу товарищам, то с разным чувством идешь. С одним чувством идешь к товарищу Молотову, про которого мы знаем, что он строгий руководитель, требовательный, но всегда, когда идешь к нему, знаешь, что никогда не будет поспешных решений, авантюристических решений, никогда ты, если ты не. сделал крупную и серьезную ошибку, не. будешь находиться под ударом из-за какого-то настроения. Вот товарищ Каганович — вспыльчивый иногда человек, но мы знаем, что он и отходчивый. Он вспылит, но быстро и отойдет и примет правильное решение. Иное дело — Берия. Мы, министры, знали, что идешь в кабинет министром, а кем выйдешь обратно — не знаешь, может быть, министром, а может быть, в тюрьму попадешь. Метод был такой: «стукнет по голове», выйдешь и качаешься. Коротко говоря, стиль руководства
Кстати, о партийности. Я работал под руководством Берия во время войны, руководил танковыми делами и после войны год или полтора по Трансмашу и убедился, что не было у него партийности никогда. Он как-то настраивал или толкал не прямо, а косвенно, что партийная организация должна только услуги оказывать, с его стороны были только приказы, команды секретарям областных комитетов партии. Многие секретари могут сказать, что было только понукание — ты то-то сделай, другое сделай.
Голоса. Правильно.
Малышев. Не было такого положения, чтобы он нас учил партийности, чтобы у областной партийной организации попросил бы помощи организовать партийную работу и так далее. Он считал секретарей областных комитетов партии диспетчерами. За какое дело Берия возьмется, по такому делу секретарь обкома должен быть диспетчером. Нас, конечно, это угнетало. Мы думали, что здесь что-то не то, но прощали, думали, большое дело делает человек, горячится, наверное, так делать нужно. На самом деле теперь это видно, что это не случайно, что это был непартийный стиль работы. Не случайные ошибки были у Берия. Я должен сказать, что, конечно, мы и с его авторитетом считались, мы считали зачастую его непогрешимым, а иногда и просто побаивались, несмотря на положение свое как членов ЦК, боялись его, чего там греха таить.
Многие из нас видели, как Берия буквально с каждым днем, особенно после смерти товарища Сталина, все больше и больше наглел и распоясывался. Он безжалостно давил своим высоким положением на людей. Берия безапелляционно командовал, диктаторствовал, он оскорблял, запугивал людей, в том числе министров и членов ЦК. На каждом шагу он подчеркивал свою власть и показывал, что то, что он делает, все это делается от имени партии, от имени правительства, и если сегодня формально решения нет, то он все равно ее проведет. Очевидно, не только у меня было такое мнение, а у многих. Сейчас же стали известны факты, что он обманывал Центральный Комитет, что за спиной ЦК и правительства, пользуясь своим положением председателя Спецкомитета, единолично проводил и подписывал важнейшие государственные решения, решения большой государственной важности. Товарищ Маленков говорил уже, что он подписал очень важное решение об экспериментах с водородной бомбой. Мы начали копать архивы и обнаружили, что он подписал целый ряд крупных решений без ведома ЦК и правительства, например, о плане работ на 1953 год по очень важному конструкторскому бюро, работающему над конструкцией атомных бомб. Разве партия и правительство не должны знать, в каком направлении мы будем развивать атомную проблему? Он скрыл и единолично подписал целый ряд других решений, которые будут стоить многих и многих сотен миллионов рублей, решений по специальным вопросам. Он их скрыл от правительства, единолично подписал, пользуясь своим положением председателя Спецкомитета.
Я еще хочу сказать по одному вопросу. Особенно после смерти товарища Сталина, да и при жизни товарища Сталина, как-то нам тяжело было ходить иногда на заседания Президиума Совета Министров, особенно когда председательствовал Берия. Нам было больно, я прямо скажу, зачастую было обидно и больно видеть, как Берия грубо обрывал, третировал не только нас, министров, — мы уже с этим делом смирились, — а руководящих деятелей нашей партии и правительства. Было просто обидно, например, за товарища Ворошилова. Мы с комсомольского возраста привыкли, что Климент Ефремович Ворошилов — это есть Ворошилов. Правильно я говорю?
Голоса. Правильно.
Малышев. Одно слово — Ворошилов — для нас многое говорило, а Берия на заседаниях грубо обрывает Ворошилова, третирует. Климент Ефремович в последнее время руководил культурой, добровольными оборонными обществами. Я помню, как Климент Ефремович докладывал по уставу объединенного добровольного общества. Берия грубо обрывал, оскорблял его. Сидишь на заседании, и на сердце у тебя скребет и сжимает от обиды и горести. Какое право имел Берия обрывать и третировать человека, которого у нас в стране уважают все, начиная от малых детей и кончая стариками.