Лавровый венок я отправил на суп…

Губерман Игорь Миронович

* * *

Последнюю в себе сломив твердынюи смыв с лица души последний грим,я, Господи, смирил свою гордыню,смири теперь свою – поговорим.

* * *

Я глубже начал видеть пустоту,и чавкающей грязи плодородность,и горечь, что питает красоту,и розовой невинности бесплодность.

* * *

Искрение, честность, метание,нелепости взрывчатой смелости —в

незрелости есть обаяние,которого нету у зрелости.

* * *

Чем нынче занят? Вновь и сновав ночной тиши и свете дняя ворошу золу былого,чтоб на сейчас найти огня.

* * *

Как никакой тяжелый час,как никакие зной и холод,насквозь просвечивает насрентген души – тюремный голод.

* * *

Нет, не бездельник я, покуда головаработает над пряжею певучей;я в реки воду лью, я в лес ношу дрова,я ветру дую вслед, гоняя тучи.

* * *

Вот человек. Лицо и плечи.Тверда рука. Разумна речь.Он инженер. Он строил печи,чтобы себе подобных жечь.

* * *

Не страшно, а жаль мне подонка,пуглив его злобный оскал,похожий на пса и ребенка,он просто мужчиной не стал.

* * *

У прошлого есть запах, вкус и цвет,стремление учить, влиять и значить,и только одного, к несчастью, нет —возможности себя переиначить.

* * *

Двуногим овцам нужен сильный пастырь.Чтоб яростен и скор. Жесток и ярок.Но изредка жалел и клеил пластырьна раны от зубов его овчарок.

* * *

Не спорю, что разум, добро и любовьдвижение мира ускорили,но сами чернила истории – кровьлюдей, непричастных к истории.

* * *

Соблазн тюремных искушенийоднообразен, прям и прост:избегнуть боли и лишений,но завести собачий хвост.

* * *

Пока я немного впитал с этих стен,их духом омыт не вполне,еще мне покуда больнее, чем тем,кого унижают при мне.

* * *

До края дней теперь удержитсяво мне рожденная тюрьмойбеспечность узников и беженцев,уже забывших путь домой.

* * *

По давней наблюдательности личнойзабавная печальность мне видна:гавно глядит на мир оптимистичней,чем те, кого воротит от гавна.

* * *

В столетии ничтожном и великом,дивясь его паденьям и успехам,топчусь

между молчанием и криком,мечусь между стенанием и смехом.

* * *

Течет апрель, водой звеня,мир залит воздухом и светом;мой дом печален без меня,и мне приятно знать об этом.

* * *

Боюсь, что враг душевной смуты,не мизантроп, но нелюдим,Бог выключается в минуты,когда Он нам необходим.

* * *

Везде, где наш рассудок судит верно,выходит снисхождение и милость;любая справедливость милосердна,а иначе она не справедливость.

* * *

Вот небо показалось мне с овчину,и в пятки дух от ужаса сорвался,и стал я пробуждать в себе мужчину,однако он никак не отозвался.

* * *

Я уношу, помимо прочего,еще одно тюрьмы напутствие:куда трудней, чем одиночество,его немолчное отсутствие.

* * *

Не во тьме мы оставим детей,когда годы сведут нас на нет;время светится светом людей,много лет как покинувших свет.

* * *

Неощутим и невесом,тоской бесплотности несомый,в тюрьму слетает частый соно жизни плотской и весомой.

* * *

Я рад, что знаю вдохновение,оно не раз во мне жило,оно легко, как дуновение,и, как похмелье, тяжело.

* * *

Жаждущих уверовать так много,что во храмах тесно стало вновь,там через обряды ищут Бога,как через соитие – любовь.

* * *

Как мечту, как волю, как оазис —жду каких угодно перемен,столько жизней гасло до меня здесь,что тлетворна память этих стен.

* * *

Когда с самим собой наединеобкуривал я грязный потолок,то каялся в единственной вине —что жил гораздо медленней, чем мог.

* * *

Мне наплевать на тьму лишенийи что меня пасет свинья,мне жаль той сотни искушений,которым сдаться мог бы я.

* * *

Волшебный мир, где ты с подругой;женой становится невеста;жена становится супругой,и мир становится на место.

* * *

Надо жить, и единственно этонадо делать в любви и надежде;равнодушно вращает планетакости всех, кто познал это прежде.