Лавровый венок я отправил на суп…

Губерман Игорь Миронович

* * *

Какие бы книги России сынысоздали про собственный опыт!Но Бог, как известно, дарует штанытому, кто родился без жопы.

* * *

Тому, кто болен долгим детством,хотя и вырос, и неглуп,я полагал бы лучшим средствомс полгода есть тюремный суп.

* * *

Скудной пайкой тюремного кормажить еврею совсем не обидно;без меня здесь процентная нормане

была бы полна, очевидно.

* * *

Под каждым знаменем и флагом,единым стянуты узлом,есть зло, одевшееся благом,и благо, ряженое злом.

* * *

Здесь очень подолгу малейшие раныгниют, не хотят затянуться, болят,как будто сам воздух тюрьмы и охранысодержит в себе разлагающий яд.

* * *

Жизнь – серьезная, конечно,только все-таки игра,так что фарт возможен к вечеру,если не было с утра.

* * *

Мне роман тут попался сопливый —как сирот разыскал их отец,и, заплакав, уснул я, счастливый,что всплакнуть удалось наконец.

* * *

Беды меня зря ожесточали,злобы и в помине нет во мне,разве только облачко печалив мыслях о скисающем вине.

* * *

Сея разумное, доброе, вечное,лучше уйти до пришествия осени,чтобы не видеть, какими увечнымизерна твои вырастают колосьями.

* * *

Под этим камнем я лежу.Вернее, то, что было мной,а я теперешний – сижууже в совсем иной пивной.

* * *

Вчера, ты было так давно!Часы стремглав гоняют стрелки.Бывает время пить вино,бывает время мыть тарелки.

* * *

Страшна тюремная свирепость,а гнев безмерен и неистов,а я лежу – и вот нелепость —читаю прозу гуманистов.

* * *

Я днями молчу и ночами,я нем, как вода и трава;чем дольше и глубже молчанье,тем выше и чище слова.

* * *

Курю я самокрутки из газеты,боясь, что по незнанию страниця с дымом самодельной сигаретывдыхаю гнусь и яд передовиц.

* * *

Здесь воздуха нет, и пощады не жди,и страх в роли флага и стимула,и ты безнадежно один на одинс Россией, сгущенной до символа.

* * *

Не зря из жизни вычтены годана сонное притушенное тление,в пути из ниоткуда в никудаблаженны забытье и промедление.

* * *

Тюремные

насупленные сводывесьма обогащают бытие,неведомо дыхание свободытому, кто не утрачивал ее.

* * *

Мои душевные итогиподбил засов дверей стальных,я был ничуть не мягче многихи много тверже остальных.

* * *

Исчерпывая времени безбрежность,мы движемся по тающим волнам,и страшны простота и неизбежностьтого, что предстоит однажды нам.

* * *

Овчарка рычит. Из оскаленной пастито хрип вылетает, то сдавленный вой;ее натаскали на запах несчастья,висящий над нашей молчащей толпой.

* * *

Тюрьма едина со странойв морали, облике и быте,лишь помесь волка со свиньейтут очевидней и открытей.

* * *

Не веришь – засмейся, наткнешься – не плачь:повсюду без видов на жительствонесчастья живут на подворьях удачи кормятся с их попустительства.

* * *

Чем глубже ученые мир познают,купаясь в азартном успехе,тем тоньше становится зыбкий уютземной скоротечной утехи.

* * *

Не только непостижная везучестьприсуща вездесущей этой нации,в евреях раздражает нас живучестьв безвыходно кромешной ситуации.

* * *

Очень много смысла в мерзкой каше,льющейся назойливо и весело:радио дробит сознанье нашев мелкое бессмысленное месиво.

* * *

Над каждым из живущих – вековыевисят вопросы жизни роковые,и правильно, боюсь я, отвечаетлишь тот, кто их в упор не замечает.

* * *

Мои соседи по темнице,мои угрюмые сожители —сентиментальные убийцы,прекраснодушные растлители.Они иные, чем на воле,тут нету явственных уродов,казна стоит на алкоголе,а здесь – налог с ее доходов.

* * *

В камере, от дыма серо-синей,тонешь, как в запое и гульбе,здесь я ощутил себя в Россиии ее почувствовал в себе.

* * *

Мои духовные запросы,гордыня, гонор и фасонбыстрей, чем дым от папиросы,в тюрьме рассеялись, как сон.

* * *

Наука – та же кража: в ней,когда всерьез творишь науку,чем глубже лезешь, тем труднейс добычей вместе вынуть руку.