Лаймаргия: кровь и песок
Шрифт:
Прислушался и понял, что дети играют, словно ничего не произошло. Было трудно увидеть, чем занимаются остальные местные жители, потому что обзор мне закрывали небольшие домики, построенные в основном из веток, связанных верёвкой. Здесь строили дома из чего попало, но до смешивания глины, золы и навоза ещё не додумались.
Хотя им это и не нужно. Климат здесь приятный, и зимних холодных ночей не бывает. Это можно было понять по отсутствию тёплой одежды. Женщины носили две верёвки с обрезками выделанной кожи: одна скрывала низ, другая — верх. Видимо, лиф — это какая-то
Давно моё тело не знавало женской любви и ласки. Уже на не свойственную моему типу женщину засматриваюсь. На экзотику потянуло. Всегда считал себя потомком финно-угров и восточных славян: как по мне, обе языковые семьи оставили след в моих генах.
Далеко ушёл в размышлениях на эту тему и даже не заметил, как ко мне подошли.
— Добрый день, пришелец, — произнёс полуголый старик, возвышаясь надо мной. — Мы поняли, что ты пришёл с добрыми намерениями, но всё же не совсем понимаем, какие цели ты преследуешь.
Мой охранник стоял рядом и смотрел на меня, как на грязь. Я молчал и оценивал седую проплешину старика, чьё лицо напоминало мне сушёный изюм.
— Сих, я пойду, я устал его сторожить, — наконец оторвав взгляд от меня, сказал охранник старику.
— Иди, он не причинит мне вреда. Хотел бы, уже давно отправил бы несколько десятков наших к праотцам.
— Хорошо, — произнёс он и снова посмотрел на меня. — Без глупостей, —предупредил он, и я кивнул, выдержав его суровый взгляд.
— Ты прости Рума, его родителей убила тень горы. Он очень настороженно относится ко всем, кто приходит оттуда. — Сих сел рядом со мной.
— Не боишься? — спросил я, обрабатывая полученную информацию.
Тень горы — значит, прозвище моего тренера — Гора. Будем знать, вот только где можно использовать это знание, пока непонятно. Зато я окончательно убедился, что «кошка», чьи зубы и когти уже не раз впивались в мою плоть, и есть моя цель… Воспоминания о наших встречах снова пробрали меня.
— А чего мне тебя бояться? Я же сказал, как я вижу твой дух.
— Мой дух?
— Ты никого не убил, это хорошо. Но вот твой цвет кожи и то, откуда ты, — это плохо. Всегда горе приносит, а безы уходят.
С каждым словом старика я всё больше терялся в догадках. Я не один спускался с гор? Что за «безы»? Это поселение и люди, живущие здесь, реальны или они всё помнят? Но если они всё помнят, то как здесь течёт время? Это всё проекция иллюзии для моего обучения или же некое место, куда перенесено моё сознание?
— Сих, прости за вопрос не по теме, но я ведь не первый, кто пытается спуститься с горы?
— Конечно, нет. В самом деле, все были в странных нарядах и наших убивали. Сказания наших предков говорят, что женщин наших похищали, а ещё странное место называли странным словом. Ну, те, которые, как и ты, с миром пришли. Но только они не с миром были. Зубы заговаривали и просили тень горы убить. А мы что? Мы верили и шли, но там все
— Но если все умирали, то кто тогда писал об этом?
Сих посмотрел на меня так, словно я сказал глупость.
— Мужья к жёнам и детям не вернулись, значит, ушли. Праотцы не принимают таких.
Мне стало ясно их верование. Оно построено для формирования моральных ценностей, по крайней мере, часть о возвращении к семье. В нашем мире за хлебом ушёл и потом алиментами перед праотцами рассчитываешься. Здесь же нет оправданий, как в Советском Союзе, девиз: «Умри, но сделай».
Тем временем старик продолжал:
— От злых мы сами уходили, от добрых добра не ждали. Вот и ты после того, как я тебя развяжу, иди подобру-поздорову. На выходе тебе вещи отдадут и простейшим оружием снабдят, чтобы с голоду не помер.
— Ну спасибо и за это. Хоть не убили, и то радость, — ответил я, матерясь про себя.
Это же надо, сутки потратил, а толку ноль! Да, информацию получил, хоть она и бесполезна… Больше мне нечем было себя утешать.
Горькое чувство отказа чувствовалось на кончике языка, отдавая кислотой. Кажется, я начал понимать, почему мои предшественники их убивали. Наверняка были мысли после отказа, мол, ничего страшного, придут другие…
Нельзя так думать! Соберись, тряпка!
— Тогда я сейчас тебя развяжу, только прошу, не глупи. Я старый, меня уже давно заждались, а вот тебе живым не уйти, — Сих всё же немного струхнул, скорее всего из-за того, что все мои эмоции были написаны на лице.
— Всё хорошо.
Старик принялся развязывать узлы на моих путах. Я же думал, что мне делать дальше? Лезть на гору — форменное самоубийство. Умирать не выход, тогда я потеряю обещанное оружие. Приспособиться выживать в лесу, набраться сил? У меня всего полгода, так что этот вариант тоже отпадает. Единственное, чему можно научиться в этих условиях за отведённый срок, так это стрелять из лука и лазить по деревьям. Вот, возможно, с первым мне не откажут в помощи.
В голове всплыла картина с наконечником, торчащим из моей груди.
— Сих, слушай, а если я попрошу об иной помощи? Она никак не будет связана с горой, и ваши жители не пострадают.
— Интересно, и какая же помощь нужна отважному воину? — Старик перестал меня развязывать, уставившись мне прямо в глаза.
— Вы сможете научить меня охотиться? Я за это буду отдавать вам добытое. Согласен?
— Ну охотиться научить можно. Думаю, Рума не откажется от товарища.
— Тогда по рукам?
— Я слово сказал, зачем тебе руки? — Старик посмотрел на меня недоумевающим взглядом. — Рума, ты это слышал? Ха, руку он даёт!
— Слышал, старик Сих, — послышался голос из-за шалаша, иначе язык не поворачивался называть их жилище.
— Так что, согласишься с ним охотиться? — Старик обернулся, смотря в сторону, откуда доносился голос.
— Попробуем, но за его безопасность не ручаюсь, — выкрикнул Рума в ответ.
— Ты его слышал…
Глава 23
Черная гора