Лазарь и Вера (сборник)
Шрифт:
— Ну что все напали на бедного Марка!.. — сделала лукаво-ребячливую гримаску Инесса и вытянула губы трубочкой. — Почему он один обязан за все отвечать?.. — Она привстала, рука ее плавным движением легла на голову Марка, пригладила волосы.
Должно быть, жалость, хотя бы и шутливая, прозвучавшая в ее словах, зацепила Марка.
— А как вы думаете, Александр Наумович, почему так
случилось?..
— Что именно?.. — сверкнул стеклами очков Александр Наумович.
— Ну, как же — что... Вот вы говорите — диссиденты, Буковский... Да и не только они — вы, кстати, тоже... Ведь это у вас в доме я и «ГУЛАГ» прочитал, и Жореса Медведева, и мало
— Я всегда верил в вас! — вскинул голову Александр Наумович и горделиво огляделся. — Верю и сейчас!..
— Спасибо... Так вот, почему так случилось, Александр Наумович, вы никогда не задумывались?.. — Александр Наумович собирался что-то сказать, Марк предупреждающе вскинул руку. — Ведь как хорошо было все придумано: свобода слова — люди читают умные книги, Джойса, к примеру, или Оруэлла, или тот же «ГУЛАГ»... Свобода слова — говорят, что хотят, где хотят: критикуют правительство, пишут обличительные статьи, которые тут же публикуют в газетах... Всюду митинги, демонстрации... Словом, народ ликует... Почему же случилось... Не так случилось, как рисовалось, мечталось, а так, как случилось на самом деле?.. И те, кто, как Мария Евгеньевна справедливо заметила, были раньше у власти, сейчас процветают по-прежнему, и много лучше, возглавляя компании, акционерные общества, банки, а вы, бескорыстные идеалисты, которые с ними всю жизнь боролись, или прозябаете там, потому что иначе это и не назовешь, именно — прозябание, тот образ жизни, который они ведут в нынешних условиях... Или — как Буковский, к примеру, или тот же, скажем, Жорес Медведев — живут-поживают себе в Англии... Наум Коржавин — в Штатах... Теперь вот и вы тоже... И если уж на то пошло, так те, кто вам верил, восхищался, теперь говорят: где же всё, что было вами обещано?.. И где вы сами?.. Выходит, вы или не знали, куда зовете, и, значит, не за свое дело брались, или знали... Но тогда... Тогда, извините, кто вы?..
Все это Марк проговорил с веселой, мстительной усмешкой, развалясь, упершись голыми коленями в стол и покачиваясь взад-вперед на стуле. Александр Наумович слушал его растерянно. То, о чем говорил Марк, ему и самому приходило в голову, но слишком больно вонзались эти мысли в сердце, он старался заглушить их, пеняя на свою чрезмерную интеллигентскую совестливость, традиционное российское самоедство... Но Марк высказал все с безжалостной прямотой, Александр Наумович ощущал себя так, словно, с него прилюдно содрали одежду... Мария Евгеньевна слушала Марка с непроницаемым лицом, по нему трудно было решить, соглашается она с ним или нет.
— Может быть, выпьем?.. — несмело предложил Илья, потрогав ладонью затылок. Он приподнял над столом бутылку и поболтал ею в воздухе.
— Илья, ты русский человек!.. — всплеснула руками Инесса. — И зачем ты приехал в Америку?..
— Вот именно... — негромко бормотнул Илья, бросив на жену взгляд, понятный только им двоим. Никто никак не отозвался на их слова, все были поглощены разговором. Илья болтанул бутылкой еще раз и нацедил тоненькой струйкой водку себе в стопку.
Марк смягчился, почувствовав, что не рассчитал силу удара:
— Что до меня лично, то я никого ни в чем не виню. Напротив, идет нормальный процесс, болезненный, да, но другого и не могло быть, я говорил это и буду говорить...
С его стороны это было благородно: он не обвинял, он протягивал руку... Но над столом повисло плотное, давящее молчание. Океан по-прежнему серебрился в лучах чуть сдвинувшейся в сторону луны,
— Скажите, Марк, — проговорила Мария Евгеньевна, пристально взглянув Марку в лицо, — вы, судя по вашим письмам, занимаетесь бизнесом...
— Отчасти, — поправил ее Марк.
— Отчасти... — повторила она. — И живете неплохо, объездили весь мир, теперь в Америке... Купили новую квартиру, машину...
— Да, лично я не жалуюсь.
— Ну, а как живут другие?.. Те, что за порогом бедности, таких больше сорока процентов?.. И что это значит практически
— быть за порогом бедности?.. Что эти люди едят, что носят?..
— М-м-м... Не знаю, — запнулся Марк. — Меня это как-то не интересует.
Он кашлянул, позвякав ложечкой о краешек блюдца.
— А хорошо бы сейчас чайку, — проговорил он с деланной беспечностью. — Как вы на это смотрите?..
— Да, да, конечно... — Инесса торопливо поднялась и стала собирать тарелки. — Что же ты, Илюша...
Но Илья будто ее не слышал.
— А скажите, — повернулся он лицом к Марку, налегая локтями на стол, — для меня там сейчас нашлась бы работа?
— М-м-м... А кто вы по профессии?
— Инженер, конструктор горнодобывающей техники... Проще — моя специальность — угольные комбайны.
Марк помолчал, хмурясь, повел бровями:
— Не думаю... Скорее всего — нет... Даже наверняка — нет... Сейчас не до угольных комбайнов. Заводы стоят, шахтеры бастуют, им не то что новую технику покупать — за шесть-восемь месяцев зарплаты не платят. А что вы здесь делаете, чем занимаетесь?..
— Да вот... — Илья помедлил. — Карпет кладу... Развожу пиццу... — Он улыбнулся — стеснительной, беспомощной улыбкой, не вязавшейся с его крупным, сильным, прочно, по-мужски скроенным телом.
— Видишь, я же говорю: и там бы сейчас пиццу развозил, — гремя посудой, проговорила Инесса. — Только получал бы уж вовсе гроши... Пицца-то в России есть?.. — стараясь повернуть разговор, спросила она у Марка.
— Кажется, входит в моду, — сказал Марк. — Хоть я лично до пиццы не охотник.
— Я тоже, — усмехнулся Илья. — Поверите ли, меня от одного ее вида воротит...
— Как же вы... — Марк зевнул и, смутившись, прикрыл рот рукой, — Извините, перемена времени, всё никак не привыкну... Так как же вы, — обратился он к Илье, — имеете с ней дело, если, говорите, от одного ее вида...
— Приходится... — вздохнул Илья, — Мало ли от чего здесь воротит...
— Илюша, разве тебе не хочется мне помочь?.. — оборвала его Инесса, должно быть боясь и не желая, чтобы он продолжал.
— Ты же видишь...
Она держала в руках поднос, уставленный грязными тарелками, высящимися горкой, которая, казалось, вот-вот развалится, обрушится на пол. Марк опередил Илью, пружинисто вскочил и перехватил поднос у хозяйки.
— Вот видишь!.. — упрекнула мужа Инесса, с притворным отчаяньем сцепив руки на груди и высоко вскинув округлые локти. В тот момент она была похожа на бабочку, которая раскинула крылышки, тщетно пытаясь взлететь...
— Куда прикажете?.. — спросил Марк, окинув ее быстрым, скользящим взглядом с ног до головы. Не меняя позы, привстав на носки, Инесса, словно на сцене, пританцовывая прошла по балкону к распахнутой в комнаты двери. Марк, выставив перед собой перегруженный поднос, последовал за ней. Илья было поднялся, чтобы собрать со стола остатки посуды, но как-то безнадежно взмахнул рукой, сел и налил доверху свою стопку.