Лазарит
Шрифт:
К ней тотчас направился Обри и объявил, что комендант гарнизона приглашает обоих супругов разделить с ним вечернюю трапезу.
К лорду вернулось обычное высокомерие, а его наряд просто поразил Джоанну. Сэр Обри был облачен в долгополый кафтан ромейского покроя, сверху донизу расшитый причудливыми узорами, в которых чередовались очертания ангелов и вьющихся виноградных лоз. Заметив ее изумление, супруг пояснил, что кафтан — дар коменданта, который просто счастлив, что ему довелось предоставить свой кров и защиту столь высокородным особам.
«Выпросил, как обычно», — догадалась Джоанна, но вслух ничего не произнесла, ограничившись
В покое парафилакса, как называют греки начальника гарнизона, гостей ожидал обильный стол: многочисленные закуски — «оректика», жареная баранина, мясные колбаски, тушенная в белом вине птица, всевозможные овощи, зелень, нарезанные ломтиками свежие и засахаренные фрукты. Вперемешку с блюдами на столе высились узкогорлые кувшины с напитками.
По здешнему обычаю женщины во время трапезы располагаются отдельно от мужчин, но парафилакс, видимо, решил оказать особую честь знатной иноземке: встретив леди Джоанну на пороге, он сопроводил ее к дальнему концу стола и усадил между сэром Обри и молодым евреем Иосифом. В Англии такое и представить было бы невозможно: оказаться за одним столом с иноверцем-евреем. Однако выяснилось, что Иосиф призван служить переводчиком между англичанами и хозяином — он-то и сообщил леди Джоанне, что в те дни, пока путники блуждали по пустынным плоскогорьям, здешние христиане отпраздновали свою Пасху, приходящуюся на иное время, чем у западных христиан, и парафилакс имеет намерение угостить гостей пасхальным пирогом.
Пирог оказался высоким, как крепостная башня, а его тесто имело желтоватый оттенок. В Англии к Пасхе обычно пекут печенье в виде кроликов и запекают в тесте окорок, а вот традиция крашеных яиц оказалась общей, и парафилакс преподнес их знатной гостье с чрезвычайной любезностью. И уж совсем удивил Джоанну Иосиф, поведав, что традиция дарить крашеные яйца берет начало от тех времен, когда Мария Магдалина преподнесла такое яйцо в дар императору римлян Тиберию.
Джоанна поразилась: откуда иудею так хорошо известны традиции и обычаи христиан?
Но тут вмешался сэр Обри, усомнившийся, что евреи вообще знают, что такое Светлое Христово воскресенье.
— Если бы вы внимательно слушали слова священника в церкви, высокочтимый господин, — скромно заметил Иосиф, — то помнили бы, что Иисус из Назарета прибыл в Иерусалим как раз в канун празднования Пасхи. Так что и мы, иудеи, имеем к этому празднику самое прямое отношение.
Обри с пренебрежением отвернулся, а Джоанна постаралась скрыть насмешливую улыбку.
В следующее мгновение в покои парафилакса вступил Мартин д'Анэ. Он был облачен в длинное черное одеяние с белым крестом на груди и выглядел истинным рыцарем ордена Святого Иоанна. Держался он с таким достоинством, что начальник гарнизона поднялся ему навстречу и указал на место подле себя. Оба негромко заговорили, и леди Джоанна, немного знавшая греческий после пребывания в Константинополе, догадалась, о чем идет речь. Рыцарь просил военачальника позволить им продлить их пребывание в крепости — до тех пор, пока ромейские воины не обследуют округу и не убедятся, что газизы убрались восвояси.
Оттого, что именно этот человек взялся оберегать их в пути, на душе у леди Джоанны стало спокойно и тепло. Что ж, таков устав этого ордена — еще с давних времен братья-госпитальеры обязаны заботиться о паломниках. И все же, ловя на себе взгляд сверкающих голубизной глаз рыцаря, она
Получив согласие парафилакса, Мартин обратился к супругам:
— Теперь у нас есть несколько дней, чтобы как следует передохнуть. Надеюсь, к тому времени мужественный Дрого окончательно поправится. Затем я поведу вас через горы к морю по Ликийской тропе. Это не самый удобный, но более спокойный и безопасный путь, и, думаю, наш отряд с ним справится. Комендант крепости не сможет выделить нам сопровождение — людей у него немного, но нам хватит и тех, что прибыли вместе с нами.
Сэр Обри хотел было возразить, но Джоанна удержала мужа, опустив ладонь на сгиб его локтя.
— Мы с лордом Незерби, не имея иного проводника, должны быть признательны за ваше бескорыстное желание сопутствовать нам. Не так ли, любезный супруг?
Для себя Джоанна давно решила, что после всех ошибок и безумств Обри она не позволит ему принимать какие-либо решения и тем более навязывать их другим.
Мартин также заметил, что леди Джоанна мягко поставила сэра Обри на место.
«Так, красавица, именно так, — мысленно подбодрил он ее. — Чем холоднее станут ваши отношения, тем скорее я тебя заполучу».
И хотя спустя некоторое время супруги покинули трапезный покой вместе, но разошлись в разные стороны еще до того, как за ними захлопнулась тяжелая дверь.
Мартин вышел проводить Иосифа, и в одной из галерей тот неожиданно проговорил с легкой грустью:
— А ведь она славная девушка, эта англичанка…
— Но до нашей Руфи ей все же далеко. — Мартин тотчас догадался, чем вызвано уныние приятеля. Он был совсем не прочь потолковать с Иосифом о его сестре, но тот, сославшись на усталость, вскоре ушел к себе.
Уже стемнело, на крепостных стенах сменялась стража, свободные от караула воины готовились отойти ко сну. Но Мартину не спалось. Он спустился в залитый лунным светом крепостной двор и остановился у башни, где находились покои, отведенные леди Джоанне.
Молодая женщина тоже не спешила гасить свечу, стоявшую на подставке у кушетки, покрытой лохматыми овчинами. Несмотря на все пережитое, на душе у нее было хорошо. И, если уж быть до конца честной с собой, приходилось признать, что ей необыкновенно приятно внимание мужественного и пригожего рыцаря.
— Годит! — Джоанна окликнула уже похрапывавшую в углу камеристку. — Годит, а ведь ты права: он и впрямь хорош. И даже эта странноватая улыбка его не портит…
Служанка что-то невнятно пробормотала во сне. Саннивы в покое не было: она испросила у госпожи разрешение на свидание со своим женихом — рыжим оруженосцем госпитальера. Джоанна не стала препятствовать, тем более что Эйрик повел себя благородно, не отвергнув девушку после того, как она побывала в лапах у разбойников. Когда же и бегать на свидания, если не в такую дивную лунную ночь!
Джоанна в одной рубашке подошла к окну и распахнула ставень.
Ночь и впрямь была восхитительна. В крепости и ее окрестностях царила тишина, казавшаяся еще более глубокой от трелей бесчисленных сверчков и цикад. По верху крепостной стены неторопливо двигалась тень часового с длинным копьем, а выше раскинулся густо-синий бархат неба с мириадами звезд и сияющим меж ними ликом луны. Ее лучи озаряли далекие гряды холмов, стройные копья тополей, зубцы на крепостной стене и пустынный двор, вымощенный плитами известняка.