Лазерный вихрь
Шрифт:
Единственные в своём роде розы кололись через рукавицы. Сердце оглушительно стучало.
– Арина, - прошептал я, когда мы вышли на дорогу.
– Это тебе.
Девушка замерла и несмело потянулась к цветам.
– Всё равно бы погибли.
– Я испортил момент глупым оправданием.
– Какие красивые, - прошептала удивлённо Арина.
Глава 6
Девушка шла первой, неумело придавливая сугробы снегоступами. Моё плечо оттягивала сумка с
Когда мы прошли с километр, из-за гор на другом конце долины вынырнула эскадрилья светлячков. Теперь время терять было нельзя. Сканеры засекут любого человека в посёлке и вокруг него. Отсюда импульс накроет всю долину и не будет экранирован домами и рельефом. Я бросил сумку в сугроб и, мягко подтолкнув Арину, отошёл вслед за ней за скалу.
– Будет громко?
– испугалась девушка. Она приложила рукавицы кушам.
– Нет, - качнул головой я.
– ЭМ-бомба взрывается бесшумно.
Я нажал кнопку пульта, и в посёлке погас свет. Пришла тошнота, Арина пошатнулась и схватилась за меня. Магнитный импульс всё же влиял на человека. Перед глазами вспыхнули искры - на зрительные нервы попал не погашенный предохранителем разряд от сгоревшего лика.
Из света вокруг остались только яркие звёзды и светящиеся сапожки Арины, получающие энергию от тепла тела. Вся электроника, в том числе и бытовые контроллеры в домах - сгорела начисто. Единственным исключением была моя шпага.
– Что теперь?
– Арина сжала мою руку.
– Уходим.
Я достал с пояса НЗ обруч с фонарём и прикрепил на лоб.
– А мне?
– попросила Арина.. Я качнул головой:
– Надо экономить заряд.
На самом деле фонарь почти вечный. Но девушке знать об этом необязательно. Ночью свет фонаря можно разглядеть с расстояния в два-три километра, а как раз столько нас отделяет от посёлка. Я отрегулировал яркость на минимум.
Перед поворотом к скальному массиву я притушил фонарь и обернулся. В огрызке ночного посёлка, видимого из-за нагромождения скал, суетились светлячки, небольшая цепочка которых подтягивалась вверх. Надеюсь, с олигархом ничего не случится.
Теперь прокладывал дорогу я, а фонари были у обоих. Густую ночную тишину прерывал только скрип снегоступов и наше шумное дыхание, сопровождаемое облачками пара.
– В горах водятся животные?
– поинтересовался я и пожалел, что задал, вопрос. Губы обожгло морозом, и я подтянул шарф обратно.
– Нет, только рядом со столицей. Там теплее.
Мы шли до тех пор, пока Арина не перестала подниматься после неловких падений. По моим подсчётам, мы прошли километров пятнадцать. Я достал из НЗ белковые таблетки и две банки тоника. Для этого мне пришлось расстегнуть шубу и снять рукавицы. Руки моментально замёрзли, и я сжимал и разжимал пальцы, чтобы согреться. Девушка прижимала рукавицы к и без того закрытым шапкой ушам. Хоть она и выросла на Тае, к ночному холоду привыкнуть не смогла.
Через минут двадцать я понял, что надо придумать, как согреться. Больше идти было невозможно, дыхание переходило в кашель, а глаза
Мне неудержимо хотелось прижаться к Арине, ощутить её тепло, почувствовать её запах. И я не удержался. Я бережно обнял девушку и прислушался к себе. Мне было спокойно и легко. Арина просидела минуту с напряжённой спиной, а затем расслабилась.
– Так будет теплее, - дрогнувшим голосом сказал я.
– Да, - едва слышно прошептала сквозь шарф Арина.
– Спасибо, что спасаешь меня.
– Это моя работа, - бесцветно сказал я. А потом, продолжая глядеть на звезды и слушая дыхание Арины, неожиданно сорвался. Это было сладко и противно. Я отпускал весь накопленный за годы груз противоречивых мыслей.
– Эмиссар - проклятая работа, - признался я. Впервые за десять лет - вслух. Впервые за десять лет - самому себе.
Мы помолчали, а потом Арина подала охрипший голос:
– Мы оторвались?
– Наверное.
Розы, со ставшими хрустальными лепестками, светились у наших ног десятками звёздочек. А настоящие звёзды смотрели на нас сверху, прислонившихся к одному из тысяч снежных наносов среди нагромождения скал. Я вдруг понял, что мне тяжело пошевелить даже рукой. Ужасно хотелось закрыть глаза. Да, у меня были непростые задания, но раньше я никогда не отвечал за двоих и всегда контролировал ситуацию. Я сплюнул горькую слюну, и она превратилась в ледышку, как только упала.
Эмиссар - проклятая работа, и быть может всё это давно пора закончить. Ведь та эфемерная материя, что существует в теле человека, тоже устаёт. Она устаёт биться, сгибаться под тяжестью обстоятельств и прорываться вперёд. Ледяной сон в горах Тая - вовсе не плохой способ обрести душевное равновесие.
А ведь у меня точно вирус, трезво осознал я. Его могли загрузить в виртклубе, после него я и перестал убивать. Зараза чрезвычайно опасна, раз ей удалось за считанные минуты пробить все блокады. Видимо, повстанцы перепугались и решили избавиться от меня всеми способами сразу, и у них были все шансы. Совершив неимоверное усилие, я сделал фонарь ярче.
Передо мной блестят покрасневшие от холода глаза Арины. Провожу ладонью по выбившимся из-под шапки волосам девушки, собирая снежинки. С детства я знал, что если идёт снег - значит тепло. Но на Тае пониженное давление, и уже не меньше минус тридцати. Прячу окоченевшие пальцы в тёплую и влажную рукавицу. На секунду закрываю глаза, чтобы они отдохнули от колючего ветра.
Вирус, похоже, начал лишать меня желания жить. Иначе как объяснить то, что вот уже несколько минут я не нахожу сил открыть глаза. Собираю крупицы воли и стараюсь вырвать себя из забвения.
В далекой мысленной стране передо мной является высокий барьер. Он разделяет вечные снега и вневременные пески. Под моим взглядом он плавится, его опоры корежит существовавшая от начала времён сила. И когда преграда осыпается пеплом, мир наполняется тёплым солнцем и ласковой водой.
Я открываю глаза и встречаю кидающую колючий снег ночь.
– Я верю, - шепчу я.
– Мы справимся.
Три алые розы с заиндевевшими иголками на снегу.
Плазма, бьющаяся в электромагнитной игле.