Лазоревый шторм
Шрифт:
Дварф открыл свою ладонь так, чтобы Садира увидела странные шрамы по краям его руки, а в центре ладони оскаленный рот. Красные губы немедленно заработали, каждый раз принимая все новую и новую форму, а раздвоенный язык показался из черного горла.
— Освободите меня, — прошипел рот, клубы черного дыма поднялись из-под белых клыков. — Придите и освободите меня.
Все еще держа сломанный меч Рикуса, волшебница наклонилась и тщательно исследовала каждый шрам на руке Келума. — Это напоминает мне то, что случается с тем, кто получит рану вблизи Башни Пристан.
— Что
Волшебница внимательно поглядела на воительницу своими янтарными глазами. — Это магия Раджаата.
У Ниивы засосало в желудке. — Так ты не можешь это вылечить?
— Дело тут не в лечении, — сказала Садира. — Но вернуть руку в нормальное состояние достаточно просто.
Ниива вздохнула с облегчением, хотя ее муж, казалось, интересовался всем чем угодно, но только не тем, как избавиться от рожи на своей руке. — Почему он все время просит нас освободить его? — спросил Келум.
— Если бы меня засадили внутри клинка на тысячу лет, я бы тоже захотел освободиться, — сказал Рикус.
Садира покачала головой. — Магия не дух, — сказала она. — И разговаривать она не умеет.
— Тогда кто просит нас освободить его? — спросил Магнус.
— Я не знаю, — ответила Садира. — Возможно, Раджаат.
Ниива почувствовала, как от страха в ее животе все завязалось узлом. — Но Доблестные Воины убили его тысячу лет назад!
Волшебница пожала плечами. — Мы не знаем этого, — сказала она. — Книга Королей Кемалока говорит, что они восстали. Мы думали, что они убили его, так как Доблестные Воины выжили и стали королями-волшебниками. Очень может быть, что мы ошибались.
— Тогда жаль, что мы разделались с Вианом, — сказал Келум. — Я подозреваю, что он должен был знать он судьбе Раджаата.
— Мы ничего не слышали от него кроме лжи и полу-правды, — сказала Ниива.
— И вообще, я не понимаю, почему нас должна волновать судьба Раджаата. Даже если он жив, короли-волшебники где-то заперли его, — сказал Рикус. Одновременно он встал на колени и, набрав полную ладонь земли, скреб с клинка коричневую жижу, которая была мозгами Виана. — Борс — вот наша проблема. Достаточно ясно, что призраки напали на нас, потому что знали, что мы идем по его душу.
— И куда мы идем, — сказала Садира. — Призраки знали достаточно много о наших планах, так как они сказали, что вызвали дух Агиса из Самараха. Я боюсь, что Борс уже мог убить Тихиана и завладеть Черной Линзой.
— Дракон может и знает, куда мы идем, но Черной Линзы у него нет, — сказал Рикус. — Иначе он не подослал бы к нам убийц. Он напал бы на нас сам и все было бы кончено.
— Но если он знает, куда мы направляемся, как может быть, что линза еще не у него? — спросил Келум.
— В сообщении было сказано, что встреча назначена в Самарахе, но не сказано, что линза уже там, — сказала Ниива. — Возможно, Тихиан ждет где-то еще.
— То, в чем я уверен, — в хитрости с ним мало кто сравнится, — сказал Рикус. — У нас нет выбора — надо идти и смотреть. Если мы будем сидеть здесь и ждать, Дракон опять попытается остановить нас.
Ниива кивнула. —
Глава 9
Абалах-Рэ
Въючный канк царапал по покрытой белой коркой земле всеми шестью лапами, недовольный приказом Садиры остановиться. Садира не удивилась поведению животного. Бедная тварь жила без воды больше пяти дней, с тех пор, как легион начал пересекать сверкающую соленую поверхность Желтой Пустыни. Сейчас, улавливая своими чуткими антеннами дрожание зеленой, острой травы, желтых лопухов и других растений оазиса, насекомое вероятно чуяло воду, которой оно было так долго лишено. Волшебница была счастлива уже тем, что оно вообще послушалось ее.
Садира остановилась в двух сотнях шагов от округлого бугра, покрытого высокими деревьями седра. Хвойные деревья с длинными иголками широко раскинули свои ветки, напоминавшие руки молящегося солнцу дварфа. Пурпурные лозы с длинными, желтыми шипами крепко обвивались вокруг их стволов, бороды мха свешивались с ветвей.
На вершине холма перед ними две линии вражеских воинов уже стояли, готовые к бою. Большинство из них носило зеленые плащи поверх желтых пеньковых килтов. В руках они держали квадратные деревянные щиты и длинные метательные копья. На поясе у них висели моргенштерны с шипами из заостренного обсидиана. Невооруженные офицеры в светло-голубых тюрбанах стояли перед шеренгами, на равном расстоянии друг от друга.
— Похоже, их тут не меньше двух тысяч, — заметил Рикус, подходя к волшебнице. Как и Садира, он вел на поводу въючного канка, на его могучих плечах сидел юный Ркард. — Мне это не нравится.
Садира кивнула, и мул отошел от нее на пару шагов, прежде чем остановиться. Последние десять дней они не приближались друг к другу ближе, так как волшебница никак не могла простить Рикуса. Когда она сказала ему о смерти Агиса, первой реакцией мула было не горе или сочувствие. Он думал только о том, как они смогут жить без аристократа, а ведь она дала возможность мужу умереть и не дала ему то, что он желал больше всего — наследника, который мог бы сохранить имя Астиклов. Как мог Рикус ожидать, что она будет думать об их будущем в такой момент?
Келум вышел вперед, встав между Рикусом и Садирой. — Это не племя грабителей, — сказал дварф. Он протянул руки и снял своего сына Ркарда с плеч Рикуса. — Это больше похоже на легион.
— Он и есть, — ответил Магнус. — Легион Раама. Когда я был с Бегунами Пустыни, нам приходилось множество раз удирать от солдат этого города.
— Но отсюда до Раама пятнадцать дней ходьбы на юг, с Галгом и Нибенаем по дороге, — запротестовал Сиют Лтак. После битвы с гигантами, Ниива распределила выживших воинов Гранитной Роты среди остальных рот ополчения Кледа, и попросила Сиюта остаться с ней, офицером для специальных поручений. — Что Раамляне делают здесь?