Лазурь на его пальцах

Лонсдейл Кэрри

Ложка грохнула по столу.

– Что вы сделали?!

Простонав, мама с виноватой улыбкой посмотрела на меня.

– Сделка состоится через девяносто дней, – добавил папа.

Мама даже шлепнула себя ладонью по лбу:

– Хью!

– А что я сказал?

– А есть еще хоть что-то, чего ты не сказал? Мы же договорились обо всем рассказывать ей постепенно.

Я быстро переводила взгляд с одного родителя на другого, ожидая, когда кто-то из них в итоге

признается, что это лишь шутка. Наконец оба они с виновато-озабоченными лицами снова посмотрели на меня.

– Но почему вы не обсудили это со мной? – возмутилась я.

Мама вздохнула.

– Ты же знаешь, наш бизнес уже довольно долго с трудом держался на плаву. Тут появился покупатель и предложил выкупить у нас ресторан. У него большие планы на это заведение.

– У меня тоже на него были большие планы. Почему же… Ч-черт! – Я с досадой потерла пальцами виски. – Почему вы не дали его выкупить мне?

– Чтобы ты потом разбиралась с нашими долгами? – Мама покачала головой. – Мы не могли так с тобою поступить.

– Неужели все было бы так плохо? Глядишь, я бы и справилась?

Тут же завертелись водоворотом мысли. У меня было совсем не много собственных сбережений, а единственный счет, которым владели мы с Джеймсом, использовался на выплаты по ипотеке и коммунальные расходы. Поступления от Джеймса на этот счет прекратились, едва он был объявлен погибшим. Все его средства с личных счетов перешли Томасу, который и передал их мне, вручив на похоронах брата чек. Но этот чек я никак не могла пустить в дело: я не считала эти деньги своими, чтобы на что-то их потратить.

Может, я могла бы перекредитоваться со своим домом? Или вообще продать его и на какое-то время снова съехаться с родителями?

– «Козел» слишком уж погряз в долгах, его практически невозможно удержать на плаву. – Отцовское признание моментально остановило кружение моих мыслей. Папа поник головой, глубоко вздохнул. Мне показалось, он просто расстроен, однако, когда отец поднял лицо, я поняла, что его мучает стыд. – Тебе, чтобы хотя бы просто печь хлеб, пришлось бы выскребать последние пенни на муку. Знаешь, меньше всего на свете нам с твоей матушкой хотелось бы узнать, что ты объявишь себя банкротом.

– Банкротом?! – изумилась я.

Мама кивнула, ее глаза заблестели от слез.

– Мы уже заложили и это здание, и наш дом, но так и не сумели свести концы с концами. К тому же задолжали некоторым нашим поставщикам. Они оказались достаточно великодушными людьми и не стали начислять нам проценты, но долг-то все равно остается долгом. Новый владелец ресторана согласился погасить наши долги, за исключением закладной суммы за дом.

– Я и понятия не имела, что все настолько плохо, – пробормотала я.

Отец

приобнял маму.

– После того как через дорогу от нашего заведения построили торговый центр и открыли в нем два сетевых ресторана, мы потеряли почти всех наших клиентов.

– У меня уже были кое-какие соображения, как их вернуть обратно. Я собиралась расширить меню, привести в порядок зал, добавить живую музыку по вечерам в четверг и в субботу…

– У нас отцом тоже были кое-какие идеи, но всего этого все равно было недостаточно, чтобы развязаться с долгами и получить еще и какую-то прибыль.

Я невольно принялась теребить фартук. Нетрудно было догадаться, что упомянутый покупатель – какой-нибудь застройщик, собирающийся сравнять это здание с землей. Должен же быть какой-то способ сохранить нашего «Козла»! Хватит того, что я потеряла Джеймса – я не могу лишиться еще и этого. Столько воспоминаний у меня связано с этими стенами, столько всего переплелось с ароматами жарящейся с розмарином картошки или ирландской солонины под соусом Виски.

– Жаль, я не узнала об этом раньше. Может, я смогла бы что-то сделать.

– Да мы собирались тебе сказать, но… – Отец, замявшись, почесал голову. – Видишь ли, Джеймс ушел из жизни так неожиданно, и нам так и не удалось найти удачный момент, чтобы все тебе объяснить. Какие родители захотят взваливать на свое дитя такую-то ношу! Тебе и без того досталось… В общем…

Он окончательно смешался.

Я выпустила из рук передник, и, пытаясь погасить свой гнев, неторопливыми движениями разгладила измятую материю. Я испытывала раздражение и злость, причем ни на кого конкретно не направленные. И была совершенно опустошена.

– И чем мне, по-вашему, теперь заняться? Наш «Старый козел» – это все, к чему я могу приложить руки. – От страха перед неизвестностью у меня даже голос охрип.

Но мама бодро схватила меня за руки:

– А ты постарайся воспринять это как новую интересную возможность. Ты же можешь начать заниматься чем-то совершенно другим.

– Например? – Я резко отняла от нее руки и сорвала с себя фартук. Новость наконец полностью дошла до моего сознания.

Мама украдкой взглянула на отца.

– Ну, мы с твоим папой считаем, что сейчас у тебя, как никогда, удачный момент выяснить для себя самой, на что ты способна и чего хочешь добиться в жизни.

Я вытаращила на них глаза.

– Что значит «сейчас, как никогда»? Это потому что продали «Козла»? Или потому что умер Джеймс?

Отец тихонько кашлянул.

– И то, и другое.

Я гневно посмотрела на него.

– Вы с Джеймсом были вместе аж… С восьми лет? Вы были просто неразлучны.

– Вы что, хотите обвинить меня в том, что я слишком зависела от Джеймса?