Лебедь или приключения Вани Лебедева. Часть первая
Шрифт:
– Но ведь это шарлатанство сплошное.
– Большей частью да. Но Олина бабушка – это ого-го! – она закатила глаза, увеличивая тем самым весомость сказанного.
– Ты что, в это веришь?
– Конечно. Да к ней сам мэр приезжает, депутаты всякие, банкиры.
– А им-то зачем?
– Как зачем? У кого успех, власть, деньги – им все это нужно удержать. А сколько людей им завидуют! И гадости всякие делают. То порчи, то мужей у жен уводят. Или наоборот. Вот так-то. У тебя, вон, тоже отца увели. Украли…
– Украли. У него, что головы своей нет?
– В том-то и дело, нет!
– Ну да. Вон, мать, сколько денег отнесла этим целительницам. И что?
– Большинство из них – только и умеют, что обещать и деньги брать, но Олина бабушка не такая. Я и сама не верила. Но папа вернулся и живет с нами. Поверь и делай все, что она скажет! Ладно, мне пора. Я сегодня прогуляю английский, что-то неохота…
– Пока.
А я в смятении чувств поплелся на этот английский, хотя мысли мои были, явно далеко и все на русском языке.
Бабушка
Вечером я зашел за Машкой в садик. Дети рисовали Пушкина. Не знаю, кто это придумал такое занятие в детском саду. Я и в 7-м классе его не нарисую. Да еще красками. Портреты моего любимого поэта развешивали над шкафчиками в раздевалке, чтобы родители полюбовались творениями любимых чад. Пушкин у Машки удался. По сравнению с другими это был просто шедевр. Я стал ее нахваливать:
– Слушай, да ты, прямо художница у нас!
Машка засмущалась и стала кокетничать и улыбаться. Девчонки всегда так. Их просто нельзя хвалить!
– Одевайся быстрее, мы идем в гости, – сказал я и стал звонить бабушке, чтобы предупредить ее, что мы задержимся.
– А ты меня оденешь?
– Что? Тебе сколько лет?
– Шесть…
– Ты почти что школьница. Давай уж сама. А то в гости не пойдешь, – пригрозил я. Это подействовало, и через пять минут мы шагали в сторону частного сектора. Эта часть города сохранилась еще с дореволюционных времен, но я почему-то ее не люблю.
– А к кому мы идем?
– К кому надо, к тому и идем.
– Ну, скажи!
– К моей однокласснице Оле.
– Ты что, влюбился, что-ли? – захихикала Машка.
Вот так всегда. Стоит произнести вслух женское имя, уже влюбился. Но лучшая защита в этом случае – нападение и я сказал:
– А что? Может, и влюбился. Возьму и женюсь.
– Тебе нельзя, ты еще маленький.
– Много ты понимаешь, кому можно, а кому нельзя.
– Понимаю, я – взрослая уже.
– Как про любовь, так взрослая, а как одеваться, так маленькая…
На этом мои воспитательные способности иссякли, и я перевел разговор на тему мультфильмов. Мы договорились, что если она будет себя хорошо вести, я куплю ей новый диск с мультфильмами. А то еще начнет ныть или капризничать. Можно было бы ее отвезти к бабушке, но это такой крюк, и потом, честно говоря, я один идти туда не хотел. Интуитивно чувствовал какой-то страх или тревогу.
В шесть часов вечера мы звонили у калитки большого дома старой постройки, серого, массивного с большой крышей и ставнями. Калитка автоматически открылась. Вот он, век научно-технических открытий! Раньше бы надо было выходить на улицу, а теперь сиди себе дома, на кнопочку нажал и порядок.
– Привет, Оль!
– Привет. Да ты не один!
– Знакомься,
Машка кокетливо надула губы. Она всегда так делает перед взрослыми или, когда ее хвалят. Мы зашли в дом с довольно приличной обстановкой, хотя я ожидал увидеть здесь нечто загадочно-старинное. В зале стояли два кресла и диван. На них сидели две женщины и парень в вязаной шапке, понуро смотревший в пол. Я тихо поздоровался, но никто мне не ответил. Оля повела нас на второй этаж, оказалось, в свою комнату.
В ее комнате было гораздо светлее и уютнее, вернее, не было какой-то напряженности, как на первом этаже.
– Вот тут я и живу. А бабушка на первом этаже.
– А родители?
– Нет у меня родителей. Погибли, – быстро сказала Оля.
А я и не знал. Вот так, семь лет с человеком проучился и не знал, что она сирота. Позор! Все бегаем, суетимся, а, главное упускаем, как всегда. Машке перепал апельсин и целая коробка конфет. Я пытался отказаться, чем вызвал негодование сестры, которая уже открывала эту коробку.
– Оля, да нам неудобно, мы без всего… Пришли вот… А ты сразу нас конфетами и апельсинами кормишь, – я почувствовал себя ужасно неудобно. Нужно было что-нибудь купить по дороге. Но, как всегда, умная мысль приходит позже, чем надо бы.
Оля сказала, что мне необходимо будет все рассказать бабушке. Она помогает многим людям, попавшим в такое положение. Бывает даже еще хуже. Но все потом нормализуется. Я недоверчиво посмотрел и поежился. Хотелось бы верить. Но я живу в 21-м веке. Освоен космос, ядерная энергия, компьютеризирована большая часть планеты, кругом сотовая связь. Известно почти все. Все законы физики, химии и прочих наук. Места сверхъестественному нигде нет. Мистика обитает лишь в воображении некоторых граждан. Просто одни в нее верят, а другие делают на этом деньги.
Пока я так размышлял, Машка съела полкоробки. Опомнившись, я выхватил у нее остатки.
– Ты что-то увлеклась. Живот заболит.
– Не-а, они вкусные.
– Так, что надо сказать?
– Спасибо.
– Пожалуйста, – сказала Оля и вышла.
Машка заставила меня чистить апельсин. Вот они, женщины, веревки из нас вьют. Неудобно, пришли и все съели…
– Тебе достаточно и конфет.
– У-у…
– Ладно-ладно, ешь. Только не ной!
Чем бы дитя не тешилось, лишь бы не плакало. Эту пословицу я выучил хорошо, пока росла Машка. Вернулась Оля и сказала, что посетители ушли, и бабушка нас ждет. Мы спустились вниз и зашли в комнату Олиной бабушки. В ней было очень тепло, и даже душно. Горел настоящий камин. На стенах висели иконы и какие-то старинные картины. Я вежливо сказал:
– Здравствуйте.
Бабушка кивнула и продолжала перебирать какую-то кипу бумаг. Потом живо встала и, подойдя к камину, бросила часть бумаг в огонь. Она была очень старая, с морщинистым лицом и большим носом.
– Садитесь, мои дорогие, – сказала она и добродушно улыбнулась.
Оля сказала:
– Это Ваня Лебедев, мой одноклассник. Ну, я тебе говорила про него, а это Маша, его сестра. А это моя бабушка, Дарья Ивановна.
Мы сели в огромное кресло напротив дивана, на котором сидела Дарья Ивановна.