Лебеди остаются на Урале

Бикчентаев Анвер Гадеевич

У Бурана перехватило дыхание, но неожиданно на помощь ему пришел Хамит.

— Чего вы удерживаете человека? — сказал он. — Пусть уходит в экспедицию или куда хочет… Все вы знаете, в леспромхозе я заработал кучу денег. Вот они, у меня в кармане. Захочу — снова уйду. Кто меня удержит? Я сам себе хозяин!

«Опять появился Хамит… Не выдержал, значит, вернулся… Разве можно забыть Камилю?..» — с горечью подумал Буран.

Буран встал и вышел на улицу. Он был недоволен собой. Со стыдом подумал: «Дождался похвалы от Хамита». И всегда у него все

получается не как у людей. Почему не нашел он себе места ни в отцовском доме, ни в шумной кузнице, ни в родном ауле? Может быть, потому, что не может жить рядом с Камилей, чужой женой? Лучше уйти с этим упрямым инженером. Но ведь Буран ничего о нем не знает. Кто поручится, что это человек, ради которого стоило пренебречь волей всего Карасяя?

Бурана отыскал Шаймурат, за которым следовал улыбающийся инженер. Плакать бы ему надо, а не смеяться. До смеху ли тут.

— Вот нанялся к вам, — грубовато произнес Буран. — С чего начинать службу?

— По-моему, с завтрака, — сказал Белов. — Со вчерашнего дня ничего не было во рту, вот Шаймурат свидетель. Сумеешь накормить нас?

— Накормить можно, — ответил Буран, косясь на нового своего начальника.

Все дороги ведут в Карасяй

1

Если даже совсем близко перед тобой раскинулась столица Башкирской республики Уфа, то это еще не значит, что скоро попадешь в нее. Три реки — Белая, Уфимка и Дема опоясывают город, отгораживая его от остального мира. Недаром Иван Грозный выбрал место для крепости на неприступной известняковой горе, где теперь и стоит Уфа.

К началу лета еще не успели возвести деревянные мосты, снятые во время паводка, поэтому переправа шла только на пароме. Пока он делал один рейс, на берегу скапливался обоз из сотен крестьянских телег.

— Часа три убьем, — почесал затылок Буран, растерянно глядя на телеги, выстроившиеся у парома.

Белова совсем не устраивала такая перспектива. Ведь каждая минута дорога! Объезжая обоз, он сердился на крестьян: «И куда они торопятся! Нарядные, с женами и детишками, будто на праздник едут. Из-за них люди с важным делом не могут попасть в город».

Крестьяне провожали всадников любопытными взглядами. Однако чем ближе Буран и Белов подъезжали к берегу, тем неохотнее им уступали дорогу. Наконец пришлось остановиться.

— Да, ничего себе задача! — пробормотал Белов, разглядывая высокий противоположный берег, где белые громады зданий, круглые башни и островерхие минареты мечетей стояли вперемежку с неказистыми избенками.

«А заводских труб маловато! Меньше, чем в Туле», — подумал Белов. И снова стал размышлять о своих заботах, которые вынудили его прискакать сюда, в Уфу. Видно, правильно говорит пословица: один в поле не воин. Без помощи местных властей не построить буровую контору в Карасяе. Ведь для этого нужны лес, дороги, люди, жилье и продовольствие для них. Без Уфы никак не обойтись.

Буксирный катер, пыхтя и дымя, привел

за собой паром. Толпа на берегу заволновалась. Впереди в толчее опрокинули телегу, громко спорили, ругались и даже пустили в ход кулаки.

— Что ж нам делать? — спросил Белов.

Буран неуверенно посоветовал:

— Может, рискнуть на лодке?

— А коней куда?

— Они за нами поплывут.

— Не потонут?

— Что им сделается!

Лодочник, содрав за перевоз целую трешницу, заверил Белова:

— Не беспокойтесь, товарищи, довезу в целости и сохранности. Сорок лет переправляю. Можете на меня положиться…

Город встретил путников пыльными улицами, вымощенными, вероятно, еще при Екатерине. Двухэтажные, принадлежавшие ранее купцам дома делали Уфу похожей на множество других провинциальных городов. У них был неказистый, простовато-мещанский вид. Только в центре города стояли трех- и четырехэтажные дома с претензией на архитектурное своеобразие.

Дом Башкирского Центрального Исполнительного Комитета, где помещался и обком партии, приютился в тихой и опрятной уличке. Зеленое здание с итальянскими окнами, напоминавшее один из уютных особняков, которых так много в арбатских переулках, резко выделялся среди окружающих его домов.

Отряхнув с одежды пыль, Белов взялся за массивное бронзовое кольцо и решительно открыл дверь.

В приемной секретаря обкома молодой помощник, справившись у Белова о его деле, посоветовал прийти дня через три.

— Сегодня у нас сумасшедший день: бюро, — объяснил он. — А завтра товарищ Алтынбаев уезжает в командировку и вернется только послезавтра.

— Может быть, я могу с кем-нибудь другим поговорить?

— Нет, не сможете. Промышленностью и нефтью занимается сам Алтынбаев.

— А нельзя ненадолго вызвать секретаря обкома?

— Это невозможно! — решительно отрезал помощник, с осуждением посмотрев на Белова.

Оставалось одно: дожидаться, когда Алтынбаев освободится.

В комнате было человек пятнадцать: башкиры и русские, крестьяне и горожане. Удивительно было, что число посетителей не убывало: одни уходили, приходили другие.

Немногие разговаривали вполголоса, остальные сидели молча, напряженно глядя на дверь в соседнюю комнату, куда то и дело вызывали то архитекторов, то строителей, то железнодорожников. Кое-кто подолгу задерживался на бюро, а некоторые, растерянные, красные, выскакивали через несколько минут.

— Ну и бюро, все как из бани выскакивают! — раздраженно проворчал Белов. — Тут и здоровый заболеет.

Сосед Белова утвердительно закивал головой.

— Это вы правильно сказали. Вот, к примеру, возьмите хотя бы меня. Я старый председатель исполкома. Все шло своим чередом, как вдруг про меня появилась статья в областной газете. И название-то какое: «Не позволим спекулировать на плохой погоде!» И вот сижу и дожидаюсь своей очереди. Могут ни за что ни про что дать строгача. А ведь у меня район не хуже, чем у других. Проклятая статья полжизни унесла…