Лебединая песнь. Последняя война
Шрифт:
Ребенок уставился на Джоша, как будто глядя сквозь высоко раскинувшиеся ветви дерева. Она миленькая крошка, подумал Джош; глаза у нее были мягкие, лучисто-голубые. Их цвет напомнил Джошу летнее небо, когда он сам был ребенком, когда все «завтра» были его и не нужно было куда-то особо спешить. Лицо маленькой девочки по форме напоминало сердечко и выглядело нежным, кожа ее была почти прозрачная. Она сказала:
— Вы гигант?
— Ш-ш-ш, Свон, — сказала Дарлин Прескотт. — Не следует разговаривать с незнакомцами.
Но
— Пожалуй, да.
— Сью Ванда, — Дарлин сжала плечо Свон и отвернула ее от Джоша.
— Жаркий денек, — сказал Джош. — Куда вы обе направляетесь?
Дарлин мгновение молчала, давая прохладному воздуху обдувать ее лицо.
— Куда угодно, только не сюда, — ответила она, глаза ее закрылись, а голова запрокинулась вверх, так, чтобы воздух попал ей на шею.
Вернулся Поу-Поу, стирая пот с лица заношенным платком.
— Заправил, леди. Пожалуйста, пятнадцать долларов и семьдесят пять центов.
Дарлин стала копаться в кармане, но Свон тронула ее за локоть.
— Мне нужно сейчас же, — прошептала она. Дарлин выложила на прилавок двадцатидолларовую бумажку. — У вас есть дамский туалет, мистер?
— Не-а, — ответил он, но потом глянул на Свон, которой явно было не по себе, и пожал плечами. — Ну, пожалуй, можете воспользоваться моим. Подождите минутку. — Он прошел и откинул ковровую занавеску за прилавком. За ней был люк. Поу-Поу отвернул винт и поднял его. Аромат жирного чернозема пахнул из проема, вниз уходили деревянные ступеньки в подвал. Поу-Поу спустился на несколько ступенек, ввернул в патрон свисавшую на проводе лампочку и потом поднялся наверх. — Туалет налево, где маленькая дверь, — сказал он Свон. — Иди.
Она взглянула на мать, которая пожала плечами и показала ей идти вниз, и Свон спустилась в люк. Стенки подвала были из плотно спрессованной глины, потолок из толстых деревянных балок, проложенных крест-накрест. Пол был из пористого бетона, а в помещении длиной около двадцати футов, шириной — десять и высотой — семь или восемь, стоял диванчик, проигрыватель и радио, полка с обложками журналов, на которых были Луис Ламур с собачьими ушами и Брет Холлидей, а на стене — плакат с Долли Партон. Свон нашла дверь в
крошечную кабинку, где была раковина, зеркало и унитаз.
— Вы здесь живете? — спросил старика Джош, смотревший через люк.
— Конечно, здесь и живу. Раньше жил на ферме в паре миль отсюда к востоку, но продал ее, когда жена умерла. Мои парни помогли мне выкопать этот подвал. Не так уж это и много, но все же какой-то дом.
— Фу! — сморщила нос Дарлин. — Пахнет как в могиле.
— А почему вы не живете с сыновьями? — спросил Джош.
Поу-Поу посмотрел на него с любопытством, брови у него сдвинулись.
— С сыновьями? У меня нет сыновей.
— А я подумал, что есть, раз они помогли вам выкопать подвал.
— Мои парни
Джош никак не мог уразуметь, о чем говорит старик. Он спросил еще раз:
— Ходят сюда откуда?
— Из-под земли, — ответил Поу-Поу.
Джош покачал головой. Старик сумасшедший.
— Послушайте, не посмотрите ли мой радиатор сейчас?
— Я собираюсь. Еще одну минуту, и мы пойдем посмотрим, что же там. Поу-Поу зашел за прилавок, отбил чек на бензин для Дарлин и дал ей сдачу с двадцатки. Свон стала подниматься по ступенькам из подвала. Джош собрался с силами выйти на палящее солнце и шагнул наружу, направляясь к своему все еще испускавшему пар «Понтиаку».
Он почти дошел до него, как у него под ногами земля дрогнула.
Он перестал шагать.
— Что это! — удивился он. — Землетрясение? Да, только этого не хватало, чтобы довершить такой день!
Солнце палило чудовищно. Облака саранчи исчезли. Через дорогу огромное поле кукурузы было недвижно, как картина. Единственным звуком было шипение пара и равномерный стук «тик-тик» перегревшегося мотора «Понтиака».
Сощурившись от резкого света, Джош поглядел на небо. Оно было белым и неживым, как будто зеркало с облаками. Сердце у него заколотилось. Позади него стукнула сетчатая дверь, и он подскочил. Вышли Дарлин и Свон и направились к «Камаро». Вдруг Свон тоже остановилась, а Дарлин прошла несколько шагов, пока не обнаружила, что ребенка рядом с ней нет.
— Идем! Пошли на дорогу, дорогая!
Взгляд Свон был направлен в небо. Оно такое спокойное, подумала она. Такое спокойное. Тяжелый воздух придавливал ее к земле, ей было тяжело дышать. В течение всего этого длинного дня она замечала огромные стаи улетающих птиц, лошадей, пугливо носившихся по лугам, собак, вывших на небо. Она чувствовала, что что-то должно случиться, что-то очень плохое, ощущение было такое же, как прошлой ночью, когда она видела светлячков. Но это чувство все утро становилось сильнее, с того самого момента, когда они покинули мотель в Вичита, а сейчас у нее на руках и ногах появилась «гусиная кожа». Она чувствовала опасность в воздухе, на земле, везде.
— Свон! — голос Дарлин одновременно был раздраженным и взволнованным. — Ну, иди же.
Маленькая девочка застыла, глядя на побуревшие поля кукурузы, протянувшиеся до горизонта. Да, подумала она. И здесь тоже опасность. Особенно здесь.
Кровь забилась в ее жилах, желание плакать почти полностью овладело ею.
— Опасность, — прошептала она. — Опасность…
В поле…
Земля опять дрогнула под ногами Джоша, и ему показалось, что он слышит глубокий скрежещущий звук, как будто оживает тяжелая железная махина. Дарлин закричала: