Лебединая песня мамонта
Шрифт:
– А не могло ли тебе это померещиться? – осторожно спросила я. – Может, в небе просто крупная птица пролетела, утка, например, их на канале много. Ты увидела мелькнувшую тень, а остальное дорисовало твое воображение?
– А бабах со шмяком? – парировала Юля. – Звук точно был, и громкий! С таким никакая утка не падает, свалилось что-то реально крупное!
– Лист фанеры или типа того, – предположил Боря. – Дом, о котором ты говоришь, многолетний недострой. Стоит ветшает. Ветер дунул – что-то от него отвалилось.
–
– Пусть не ветер, могли дети забраться, пацаны любят опасные игры в заброшках и… – начал Боря, но не договорил – осекся, сообразив, что возвращает нас к пугающей версии об упавшем теле.
– Я знаю, что это было! – Я повысила голос, привлекая всеобщее внимание. – Рулон рубероида! Кто-то ушлый полез в заброшку тырить стройматериалы. Нашел на крыше рубероид, тащить тяжелый рулон по лестнице поленился и без затей скинул его вниз, а потом подобрал.
Джуля немного подумала и признала:
– А вот это похоже на правду. И даже бабах со шмяком объясняет, рубероид ведь тяжелый, но упругий… Фух, отлегло. – Она обмахнулась ладошкой и неуверенно улыбнулась. – А я уже напридумывала себе…
– Все, успокойся и отдыхай, тебе нужно беречь силы и нервы. – Я встала и пошла к двери. – Всем доброй ночи и сладких снов!
Хорошо быть писателем, опытным сочинителем детективов – придумать убедительную версию не составляет труда. Признаться, никакой уверенности в ее правильности у меня не было, но беременная Джульетта успокоилась, а это главное.
Однако теперь, как в простеньком бабушкином заговоре «Икота, икота, перейди на Федота, с Федота на Якова, с Якова на всякого», беспокойство свидетельницы-очевидицы передалось мне.
А вдруг и правда кто-то убился, упав с верхотуры? Или не вполне убился и даже убрался с места падения, но теперь где-то лежит, нуждаясь в помощи?
Я позвонила мужу и сказала:
– Кыся, выйди на минуточку. Только Колюшу с собой не бери.
– Ты приглашаешь меня на свидание? – оживился муж.
– Вроде того. – Мне не хотелось объясняться по телефону.
– Что мне взять с собой? Плед, фляжку с коньяком?
– И фонарик. И аптечку из шкафчика в ванной.
– Как интересно… – Супруг заметно озадачился.
– Не то слово. Не тяни, выходи уже, я стою во дворе.
Колян не заставил себя долго ждать, и через пять минут мы уже любовались вышеупомянутым недостроем.
Романтикой от него не веяло. Веяло тленом и запустением. Ощутив это, муж спросил:
– Я не понял, зачем мы здесь?
– Видишь ли… – Я повернулась к нему. – Джуля утверждает, что видела, как из этого дома выпало тело.
– Живое?
– Да кто ж его знает. – Я почесала бровь. – Она не совсем видела, только краем глаза засекла падение чего-то большого. А вот звук удара о
– Звучит пугающе.
– А то! Джуля и упала в обморок. А когда очнулась, ничего такого поблизости не увидела. Я, чтобы успокоить ее, предложила наименее криминальную версию: кто-то свистнул с крыши рубероид, сбросил рулон вниз, а потом утащил его.
– Годный вариант, – одобрил муж и указал на просторные лоскуты полиэтилена и брезента, болтающиеся на четвертом и шестом этажах недостроя. – Необязательно даже рубероид.
– Необязательно даже рулон, – поправила я. – Это действительно могло быть тело. В местных пабликах пишут: месяца не проходит, чтобы кто-нибудь не вышел в окно многоэтажки, у нас же тут общепризнанная столица тоски и депрессии, да еще и весна сейчас, у психически нездоровых людей период обострения. Давай осмотримся, вдруг увидим следы падения тела?
– То есть брызги крови и мозгов? – бестрепетно уточнил супруг, закаливший свою психику фильмами про зомби. – Они, конечно же, должны были остаться, но…
– Что?
– В таком случае не стоило бы нам тут топтаться, криминалисты будут недовольны.
– Хм. – Это была здравая мысль, отметать ее не стоило. – Тогда минуточку, я сделаю один звонок.
– Можешь не торопиться, я пока полюбуюсь природой, красота-то какая! – Муж, явно не потерявший надежды на романтическое продолжение вечера, повернулся к недострою задом, к полю передом и демонстративно глубоко задышал свежим воздухом с ароматами юной дикой зелени – крапивы, подорожника и лопухов.
Теплые деньки в этом году подзадержались, на второй неделе мая даже случился снегопад, зато потом весна-красна решительно отвоевала позиции и твердо обещала их уже не сдавать. Огромное поле зазеленело, покрылось цветочками, и, хотя местами на нем еще стояли обширные лужи, оно почти готово было начать принимать любителей солнечных ванн с их ковриками и шашлычников с мангалами.
Я нашла в смартфоне контакт, обозначенный красиво и благородно: Чайковский. Но не Петр Ильич, разумеется, а Валерий Петрович. И не композитор, а участковый оперуполномоченный.
– Добрый день, Валерий Петрович! – приветствовала я его, на удивление быстро дозвонившись.
Участковый Чайковский не всегда встречает мои звонки с радостной готовностью.
– Здрасьте вам, неравнодушная общественность, – как обычно без восторга отозвался Валерий Петрович. И, наученный горьким опытом, сразу же уточнил: – А он точно добрый? Я имею в виду, этот день?
– Вечер уже. – Я уклонилась от прямого ответа и тоже спросила: – Скажите, вы, случайно, не получали сегодня сигнал о трагическом падении с крыши или верхнего этажа недостроенного дома на Соколовском бульваре?