Лебединые одежды
Шрифт:
Орвар тоже успел переодеться в спортивные штаны и майку. Судя по тому, как она облепила его мускулистую грудь и живот, он действительно искупался в снегу, а вытереться потом полотенцем не удосужился. Он стоял посреди кухни, ярко освещенный лучами солнца. Они высвечивали золотые пряди в его светлой шевелюре, стекали по рельефному торсу и отчетливо обрисовывали внушительных размеров бугор в брюках. Хильд не знала, то ли возмутиться его бесстыдством, то ли восхититься великолепной уверенность.
— Между прочим, —
Орвар только ухмыльнулся:
— Мужчины тренируются во дворе. Фрейя еще спит. — И поставил свою чашку в сторону. — Так что если я сейчас нагну тебя над столом и зажму рот ладонью, нас никто не услышит.
Возникшая перед глазами картина — одна его рука у нее в волосах оттягивает голову назад, а другая закрывает рот — заставила ее облизать губы.
— У тебя еще остались силы после вчерашнего? — Она сделала вид, что смотрит в окно, чтобы выиграть пару минут.
Орвар тут же возник у нее за спиной:
— Так как, Хильд? — Спросил он хриплым от желания голосом. Он нагнулся к ее шее и жадно потянул носом воздух: — Ты еще не беременна. Нам надо поторопиться.
Вверху что-то загремело. Хильд вздрогнула и сбросила с себя руки мужа. Боже, они ведь вчера не предохранялись! Она напилась, как школьница, а этот… который теперь по всем законам ее муж… он заставлял ее пить снова и снова, а потом всю ночь трахал без резинки, как отбойный молоток.
— Значит, не беременна? Вот и хорошо! И запомни, Орвар Хорфагер, — она почти ткнула его пальцем в нос, — дети не трамвай, за ними гнаться не надо. Они приходят к любящим парам.
Он перехватил ее руку и уже мягко тянул к себе:
— Какие проблемы? Я тебя люблю.
— А я тебя ненавижу!
Оттолкнув его в сторону, она уже шла к дверям.
— Хорошо, — крикнул он ей в спину, — для начала сойдет и так. Просто скажи, что я тебе не безразличен.
Вместо ответа она подняла средний палец.
Орвар снова взял чашку, руки мелко подрагивали. Он с трудом сдерживался, чтобы не броситься вслед жене, не ухватить ее зубами за загривок, не прижать к земле.
— Не вздумай! — Прозвучало за спиной.
В своих дурацких розовых тапках его сестра умела передвигаться совершенно бесшумно. Фрейя подошла к столу, взяла чашку Хильд с еще горячим кофе и с наслаждением сделала глоток.
— Я скажу Хокону, что ты хлещешь кофе с утра.
— Жадина-говядина, соленый огурец… — как в детстве пробормотала сестра.
Ага, на полу валяется, никто его не ест. Но чашку на стол вернула. А потом подошла к брату, пригладила взъерошенные волосы, расправила завернувшуюся горловину майки.
— Орвар, будь с ней побережнее. Ты слишком привык сносить двери с петель. А ведь иногда достаточно просто постучать.
— Как
Фрейя секунду смотрела ему в глаза, затем больно стукнула по лбу острым кулачком:
— Вот так, идиот!
Холодный воздух неплохо прочищал мозги. После пробежки Хильд возвращалась домой усталая, но заметно подобревшая. Развеять злость помог так же и тот факт, что она почти обогнала назначенного ей сегодня в телохранители Кьяртана. Он, конечно, не отстал, но заметно вспотел, а она была еще вполне себе огурчик. Энергия бурлила в жилах, требуя немедленного выхода.
Во дворе тренировались младшие волчата с поросятами. Теперь-то она уже могла разобрать, кто из них отрабатывает двойной перевод, а кто захват или завязывание, спасибо Хельги. Тот же Хельги считал, что ей пока рано (да и незачем) заниматься фехтованием всерьез. Главная задача женщины, говорил он, а все вокруг согласно кивали, сберечь себя и ребенка, если мужчины рядом не оказалось. Поэтому она должна на некоторое время вывести противника из строя и бежать, в этом ее шанс на спасение.
Спорить она не стала, пока. Избивать манекен голыми руками ей тоже нравилось.
В углу двора сидели две девочки, одна подросток, а вторая малышка лет шести. Судя по розовым щекам и носам, ждали они уже давно.
— Не мерзните здесь, — посоветовала им Хильд, — идите в дом, вам тетя Аника нальет какао.
Сняла куртку, бросила ее на перекладину заборчика и принялась отрабатывать удары на кожаном чучеле. Колено — горло — диафрагма — колено — горло — диафрагма. Она меняла позицию, опорную ногу, пыталась достать врага сбоку, снизу, лицом к лицу. Колено — горло — диафрагм…
— Вы еще здесь? Почему не идете греться?
Старшая девочка спрыгнула с перекладины и подошла ближе, младшая последовала за ней.
— Мы сюда не за какао пришли, — сказала она. — Мы хотим научиться драться.
— Драться? — Удивилась Хильд. Надо же, не одна она здесь такая воинственная. — А вам мама разрешила?
Старшая девочка сжала губы что так, что они превратились в узкую полоску, и смотрела из подо лба, не моргая.
— Мама с нами не говорит, — пояснила младшая, — она ушла к Хель. И папа тоже.
Хильд стояла с приоткрытым ртом, лихорадочно соображая, что же сказать. Было ясно, что слов жалости эти дети не примут. Что же с ними случилось?
— Это Лиза Ангстрем, — Хельги Левша приблизился бесшумно. Старшая девочка присела во вполне приличном книксене. — А это Лотта. Их мать убили во время того нападения на дороге. Отец не вынес горя и ушел вслед за ней, такое случается. Дети сейчас на попечении дальних родственников. Семья небогатая, но собираются оформить удочерение, как только вернемся в Мальмё.