Лебёдка аэронавта
Шрифт:
– Нет, - прошептала мать, когда она проходила мимо.
– Гвендолин, нет. Так нельзя. Ты не осознаешь, с какими ужасами можешь столкнуться.
Она часто дышала и...
Создатели милосердные!
Мама плакала.
Гвендолин помедлила и остановилась.
– Гвендолин, - прошептала мать.
– Пожалуйста. Ты моё единственное дитя.
– Кто же еще тогда будет представлять честь Ланкастеров на службе?
Гвендолин
– Пожалуйста, не уходи, - прошептала мать.
Гвендолин колебалась. Конечно, у нее были амбиции и знаменитая ланкастерская выдержка, но, как и у матери, у нее было сердце. Слезы... слезы были неожиданностью. До этого она видела мать плачущей лишь однажды - когда она смеялась до слез.
Возможно, стоило подумать над тем, что именно подтолкнуло ее к решению поступить на службу. Но на разговоры уже не было времени. Зачисление в гвардию было назначено на это утро.
Она встретилась с матерью глазами и заговорила так мягко, как только могла. Плакать было нельзя. Просто нельзя. И не важно, как сильно ей этого хотелось.
– Я очень тебя люблю, - тихо произнесла она.
Гвендолин Маргарет Элизабет Ланкастер вышла через выбитую дверь и покинула дом.
Леди Ланкастер проводила дочь взглядом, не скрывая слез. Она дождалась звука хлопнувшей входной двери и обратилась к Истербруку.
– Вы в порядке, капитан?
– Немного удивлен, пожалуй, но в целом в порядке, - ответил он.
– Парни?
– Леди Гвен, - произнес один из стражников, касаясь щеки и морщась, - здорово дерется.
– Вы не выказали оппоненту достаточного уважения, - сказал Истербрук веселясь.
– Идите позавтракайте. Мы поработаем над бросками этим утром.
Мужчины побрели прочь, выглядя довольно смущенными, и Истербрук наблюдал за ними явно довольный. Затем он остановился и прищурившись поглядел на леди Ланкастер.
– Миледи... вы плачете?
– Конечно, я плачу, - ответила она, и голос поднялся от гордости.
– Вы это видели? Она дала отпор вам троим.
– Четверым, - мягко поправил её Истербрук.
– У Гвендолин никогда не было проблем с тем, чтобы противостоять мне, - сказала она с иронией.
Истербрук хмыкнул.
– Всё равно не вижу смысла устраивать такую драму.
– Я знаю свою дочь, - ответила она.
– И знаю, что единственный способ быть уверенной в том, что она поступит так, как мне нужно, - запретить ей это.
– Напоминает мне кое-кого, кто настаивал на поступлении на службу, миледи, - произнес Истербрук.
– Дайте-ка припомнить...
– Как вам хорошо известно, в то время я была молода и упряма. Но когда я уходила, все было не так.
– Разумеется нет, - сказал Истербрук.
– Насколько я помню, миледи, вы разнесли
Леди Ланкастер посмотрела на капитана и хмыкнула.
– Честно говоря, Истербрук. Я более чем уверена, что вы преувеличиваете.
– И полдюжины статуй.
– Они были безвкусными копиями.
– И десятифутовый кусок каменной стены.
– Мама стояла в дверях. Как еще мне было уйти?
– Да, миледи, - серьезно сказал Истербрук.
– Спасибо, что поправили меня. Теперь я вижу, что нет ничего общего.
– Я надеялась, что ты поймешь, - сказала она.
– У тебя есть здравый смысл.
– Да, миледи. Но...
– Истербрук нахмурился.
– Я осознаю, что вы вынудили ее поступить на службу. Но все еще не понимаю зачем.
Какое-то время леди Ланкастер молча смотрела на него. Истербрук был преданным солдатом, бесценным защитником, вечным другом и союзником, но его кошачьи глаза всегда были сфокусированы на том, что его окружало. Попроси она его закрыть глаза и назвать точное расположение всех предметов в комнате, он, без сомнения, сделал бы это. Но где они находились до недавнего ремонта или как они должны располагаться теперь, когда центральная статуя разрушена, он сказать уже не смог бы.
– В Шпилях что-то происходит, - тихо сказала она.
– Возникают знаки и знамения. По меньшей мере четыре отряда аэронавтов сообщили о том, что видели Архангела, и я могу поручиться за то, что это не сон и не пьяный бред. Шпиль Авроры отозвал своего посла из Шпиля Альбиона, и наши отряды уже вступают в мелкие стычки. В нижних хабблах становится все опаснее и...
Истербрук наклонил голову.
– Миледи?
– Кристаллы... ведут себя странно.
Истербрук скептически поднял бровь.
Леди Ланкстер покачала головой.
– Я не знаю, как еще это объяснить.
Но я работала с ними с тех пор как была маленькой девочкой, и... что-то не так.
Она вздохнула и повернулась к разрушенной двери.
– Впереди темные вемена, старый друг. Такое противостояние, которого мы не видели со времен разрушения мира. Моя дочь должна увидеть это своими глазами, узнать о тех, кто будет сражаться против этого, чтобы понимать, что поставлено на карту. Она сделает это на его службе так, как не сможет больше нигде.
– Противостояние, - произнес Истербрук.
– Противостояние уже кажется чем-то вроде прислуги у леди Гвен.
Леди Ланкастер посмотрела на разрушенную дверь и оседающую пыль, все еще кружащуюся после прохода её дочери.
– Да, - тихо сказала она.
– Господь, Архангелы и Милосердные создатели, прошу вас. Пожалуйста, приглядывайте за моим ребенком.
Глава 1