Лебёдка аэронавта
Шрифт:
– Три человека за три секунды, - сказал аврорец Бенедикту тихим, ровным голосом.
– Не страшно. Но я бы схватил тебя, если бы малышке не повезло со вторым выстрелом.
Бенедикт поднял левую руку, кристалл его наруча стал разгораться.
Аврорец слегка улыбнулся и сильнее притянул Бриджит между собой и Бенедиктом.
– Насколько ты уверен в своей цели, Альбион? Выстрелишь - и мои люди убьют тебя и твою малышку. И как только вы будете мертвы, я убью эту и отправлюсь дальше.
–
– Он воняет. Да я лучше...
Аврорец слегка сжал пальцы и Бриджит резко замолчала. Он приложил губы к самому ее уху и сказал:
– Мужской разговор.
– Если я отступлюсь, - сказал Бенедикт, - ты все равно ее убьешь. Почему бы мне не прихватить с нами хотя бы тебя?
– Мое слово, - сказал аврорец.
– Ты умрешь. Вот как это будет. Но ты можешь их спасти. Отступись - и я свяжу остальных и оставлю их невредимыми.
Бенедикт мгновение смотрел на другого рожденного воином в тишине. Затем сказал:
– Назовите ваше имя.
Аврорец склонил голову.
– Диего Сирьяко, мастер-сержант, Первый аврорский флот.
– Бенедикт Соррелин, гвардия шпилеарха, - сказал кузен Гвен.
– Бенедикт Соррелин, - сказал Сирьяко, - даю вам слово.
– Запомните мое имя, - сказал Бенедикт.
И затем опустил наруч со странно спокойным выражением лица.
– Запомню, - сказал аврорец. Затем он повернулся к своему товарищу и сказал:
– Стреляй по моей команде.
Между тем, наруч Гвен был направлен не на вооруженных мужчин, а на кое-что другое.
– Вы не станете, - отрезала она неожиданно холодным тоном, всячески стараясь скопировать властный негодующий тон своей матери, который та использовала лишь по особым случаям.
– Если кто-нибудь выстрелит или как-либо нам навредит. клянусь Богом на небесах, что разряжу наруч в вашу взрывчатку. Это не тот конец, на который я рассчитывала, но он будет быстрым, и если я умру, защищая Альбион от аврорских захватчиков, моя жизнь окажется потраченной не зря. Можете ли вы сказать то же самое, мистер Сирьяко? А ваши товарищи?
Настал момент полнейшей хрустальной тишины.
Затем Сирьяко тихо зашипел и рявкнул:
– Не стрелять.
Зубы Бенедикта блеснули в жесткой улыбке.
– В таком случае, сэр, возможно мне стоит предложить вам капитуляцию. Мои условия будут намного более щедрые, чем те, что вы предложили мне. Отпустите молодую леди, сложите оружие, и вы будете взяты в качестве военнопленных.
Сирьяко фыркнул.
– Чтобы ваши мастера пытками получили у нас информацию? Я предпочитаю взрыв, сэр.
–
Сирьяко согласно пробурчал:
– Ваша правда. Но этот баланс неизбежно изменится. Кто-нибудь придет.
– Уверяю вас, сэр, - сказала Гвен, - я без зазрения совести взорву любое количество ваших товарищей, достаточно дурно воспитанных, чтобы нас прервать.
Рожденный воином посмотрел на нее с непроницаемым лицом.
– С другой стороны, мисс, если появятся ваши люди, это довольно сильно уменьшит вашу угрозу. Сколько ваших людей вы готовы убить вместе с нами?
– Даже вничью у меня преимущество, - сказала Гвен.
– Пока я вас тут задерживаю, вам не удастся выполнить задание, которое вам дали. У вас невыигрышная комбинация.
Он оскалился.
– Пока нет. Как думаете, сколько времени пройдет, прежде чем ваши люди разберутся с этим беспорядком и пошлют вооруженные патрули по боковым тоннелям? Часы? День?
Он кивнул в сторону бессознательного тела Барнабаса Астора.
– Как долго продержится ваш раненый, прежде чем умереть? Я знаю, когда ожидать моих людей. И я знаю, что они будут вооружены. Меня совсем не удивит, если в следующий момент вас застрелят из глубины тоннеля ружейным выстрелом, прежде чем вы успеете осознать опасность. Время на моей стороне, мисс, не на вашей.
Гвен почувствовала холод внизу живота.
– Сдавайся, - грубо сказал Сирьяко .
– Спаси, кого можешь.
Он посмотрел на Бенедикта.
– Уверен, ты понимаешь. Прикажи ей.
– Насколько мне известно, сэр, - извиняющимся тоном сказал Бенедикт, - никто никогда не мог приказать что-либо моей дорогой кузине. Вообще.
Лицо аврорца потемнело, и он снова повернулся к Гвен.
– Здесь победа для вас невозможна.
Она оскалилась.
– Пока, - сказала она с неким порочным удовлетворением.
– Думаю, нам всем следует подождать и посмотреть.
Глава 14
Шпиль Альбиона, хаббл Монинг
Гримм ненавидел рукопашный бой.
На борту дирижабля сражение было приливной волной, бурей, силой природы. Да, люди умирали, и это было ужасно и преследовало его, но они умирали по власти сил настолько мощных, что с трудом можно было предположить участие человеческого фактора. Чаще всего никто никогда не видел лицо врага, только его корабль, висящий, как модель в небе, часто на вид вполне спокойный и красивый.