Лёд и алмаз
Шрифт:
Два дрожащих лучика света упали на меня, лежащего рядом со снежным завалом, сквозь который мы только что проползли. Отрадно, что Дюймовый не увяз в сугробе и сумел решить вопрос с освещением. Напрягало лишь то, что он воспользовался фонариками, прикреплёнными к «Страйкам», а я не был до конца уверен, поставил ли этот горе-стрелок оружие на предохранители.
— Геннадий Валерьич! — подал голос целящийся в меня из пистолетов Чёрный Джордж. — Как вы там? Целы? А я уж думал, мне вас откапывать придётся!
— Цел, слава богу! Спасибо, что спросил, — откликнулся я, поднимаясь с пола и отряхаясь
— Ой, извините, — спохватился Жорик и, убрав оружие в кобуры, достал из бокового кармана ранца более мощный армейский фонарь. Затем включил его и вновь поинтересовался:
— И куда мы теперь?
— Куда угодно, только подальше от окон, — сказал я, осматриваясь в заметённом снегом помещении. После чего, обнаружив выход, кивнул в его сторону и добавил: — Идём! Я здесь бывал и знаю, где лестница. А ты смотри в оба! И не хватайся за пистолеты почём зря. Помни: помимо Диггеров где-то здесь ещё наш чокнутый доктор бегает. Надеюсь, раз у него хватило мозгов удрать от биомехов, в здании он не заблудится…
Глава 5
— А где же господин Хомяков? — замерев от дурного предчувствия, полюбопытствовал Тиберий у приближающегося к нему в одиночестве Чёрного Джорджа. — Только не говори, что мы его потеряли!
— Всё верно — потеряли, — пробурчал Жорик, состроив, надо отдать ему должное, весьма естественную трагическую мину. — Провалились мы с Геннадием Валерьичем в трещину, и Диггер, собака, туда же вслед за нами загремел. Упал, хвостом махнул, а Геннадий Валерьич так некстати под этот хвост подвернулся и… Не повезло ему, в общем. Не хотел я его тело там оставлять, но склоны трещины начали обваливаться. Так что пришлось всё бросить и бежать оттуда к чёртовой матери, пока самого не завалило.
— Ай-ай-ай, как отвратительно всё закончилось! — всплеснул руками Свистунов. И, вмиг помрачнев, обессиленно плюхнулся задницей на снятый со спины ранец. — Вот так незадача! Это что ж теперь, выходит, всё насмарку?…
Дюймовый отыскал Свистунова уже на крыше лабораторного корпуса. Тиберий забрался туда гораздо раньше и сейчас возился с замками взрывоустойчивого сейфа, сделанного в виде невысокой и усечённой четырёхугольной пирамиды. В нём, судя по всему, и находился искомый доктором ретранслятор. В верхнем основании и по бокам пирамиды имелось несколько люков. Открыть их можно было только изнутри, и за ними скрывались выдвижные антенны и объективы сканеров. Подобно черепахе, они прятали уязвимые части своих «тел» в бронированный панцирь сразу, как только засекали рядом с собой угрозу.
Я не однажды натыкался в Пятизонье на такие устройства, многие из которых были даже оснащены встроенными пулемётами. Правда, из-за опасения, что они случайно перестреляют своих хозяев, оружие это открывало огонь исключительно по биомехам, а не по людям. Вот почему мы, как и Тиберий, также могли не бояться подходить к этому алтарю науки. По крайней мере, до тех пор, пока «Светоч» не перепрограммирует
— Знать не знаю, что там у тебя насмарку, — угрюмо вздохнув, ответил Жорик учёному, — только я тебе одно скажу: раз ты вызвался идти с нами, значит, так или иначе должен отвести меня к Динаре.
— С чего вдруг? — пригорюнившийся Свистунов скрестил руки на груди и посмотрел исподлобья на собеседника. — На кой мне сдалась твоя ненаглядная пассия, чтобы я помчался ей на выручку?
— Потому что иначе я тебя пристрелю! — без обиняков заявил ему Чёрный Джордж, положив ладонь на торчащую из кобуры рукоять пистолета. Весь вид напарника давал понять, что он готов в любой момент подкрепить свои слова делом. Однако чем дольше длился этот спектакль, тем больше я опасался, что профан в сценическом искусстве Жорик утратит естественность и начнёт переигрывать. И в итоге испортит мне мой блеф, целью коего была очередная проверка нашего доктора на благонадёжность.
В разговоре моих спутников возникла пауза. Свистунов долго смотрел на Дюймового снизу вверх, а затем презрительно фыркнул и с вызовом ответил:
— А, плевать — стреляй! Раз всё кончено, чего разводить канитель? Какая мне теперь разница, где подыхать: здесь, на другом краю пустоши или в подвалах Центра! Никакого суда за пособничество вам надо мной не будет. Даже в «Светоче» о поимке Хомякова знают не все, а в штабе Армии — и вовсе единицы. Если я вернусь, Грободел меня просто прикончит, а официально объявит, что я пропал без вести. Куда ни кинь, всюду клин. Так что давай, не тяни, окажи мне последнюю услугу. К чему в моём положении оттягивать неизбежную смерть!
И, вконец отчаявшись, поник головой, будто и впрямь подставляя затылок под пулю. Или не «будто», а на полном серьёзе? Поди разбери, раскусил этот хитрец нашу уловку и делает ответный ход конём, или действительно верит в мою погибель? В отличие от Жорика, раскрыть блеф Тиберия было не в пример сложнее.
Но я тоже был не лыком шит. И прежде чем начать это представление, дотошно проинструктировал напарника, как ещё помимо угроз можно вывести Свистунова на чистую воду.
— Ну и дурак же ты, доктор! — воскликнул Дюймовый, переходя ко второй фазе нашей тактической игры. — Глянешь на твою рожу — вроде бы умная. И говоришь ты тоже умно — мне, балбесу, так подавно не сказать. Но когда жизнь тебя к стенке припёрла и за кадык взяла, так ты сразу лапки кверху задрал. Даже смотреть на тебя тошно, честное слово! Вместо того, чтобы чисто по-сталкерски заключить со мной сделку, ты сам себе петлю на шею накидываешь. Разве это нормально?
— Дай-ка угадаю, о какой сделке ты заикаешься… — Доктор слегка оживился и, подняв голову, снова взглянул на Жорика. — Я отвожу тебя к твоей подруге и помогаю ей бежать, ты на обратном пути показываешь мне место, где засыпало Хомякова, мы откапываем его тело и делим между собой алмазы. Верно? На этот крючок ты хотел меня подцепить?
— Твоя правда — хотел, — не стал отрицать подосланный мной к Тиберию провокатор. — Вот видишь: варит же у тебя башка, когда нужно! И быстро варит… Да, так и есть: поможешь мне — честно заработаешь свои два камня. Ну как? По рукам?