Лед
Шрифт:
– Что тогда случилось?
– Пьяный был, не помню, – соврал я. Даже не совсем соврал, так, наполовину. Пьяный-то был на самом деле.
– О! То-то я смотрю, ты бледный такой. Скидывай тулупчик, сейчас отпаивать тебя будем. – Хозяйка подхватила со столика колокольчик и несколько раз звякнула. Обычно мелодичный звук сегодня ударил по нервам не хуже скрипа железа по стеклу. Моментально появившаяся девушка подхватила мой мешок и плащ. – Алёна, мы чай пить будем.
– Да мне пора уже. Дел невпроворот, – попытался я отвертеться от чаепития. Нет, расспросов больше не будет, просто ещё
– Никуда ты не пойдёшь. Сейчас чай принесут. И не спорьте со мной, молодой человек, а то сам свои носки стирать будешь!
– Уговорили, – вздохнул я, с трудом стянул фуфайку и повесил её на вешалку, не забыв перед этим достать из кармана деньги.
– Ого! Да ты никак на войну собрался, – подколола меня вернувшаяся с подносом девушка и начала выставлять на стол чашки, чайник и сахарницу.
– Цыц, бесстыжая, – скорее шутя, чем всерьёз, прикрикнула на помощницу Алла Семёновна, но, судя по её прищуренным глазам, она была ничуть не меньше девушки заинтересована причиной, заставившей меня нацепить нагрудник.
– Решил спортом заняться. Спортивная ходьба с отягощением. – Наливая чай, мне с трудом удалось держать руку прямо и не стучать носиком чайника о край кружки. – Сколько с меня, кстати?
– Рубль золотом за бельё. – Улыбнувшись нелепости моего ответа, Алла Семёновна заглянула в тетрадь и задумалась. – Ещё рубль за работу с плащом. Если хочешь, чтобы был как новенький, тогда за всё про всё два с полтиной.
– Я за красотой не гонюсь. Ассигнациями возьмёте? – Не добавляя сахара, я осторожно отхлебнул из чашки. Неплохо. Честно говоря, травы подобраны лучше, чем в Ключах.
– Какие такие ассигнации? – приподняла брови в притворном удивлении хозяйка.
– Российский рубль – единственное законное платёжное средство на территории Российской Федерации. – Прошлое жалованье выдали рублями, и мне не терпелось от них избавиться. Принимали их не все, да и слишком уж курс нестабильный. Золоту и серебру доверяют больше.
– Это на территории Российской Федерации. – Алла Семёновна щипцами подцепила из сахарницы кусочек рафинада, опустила в чашку и ложечкой начала размешивать чай. – Хотя, если законное... Сам рисовал, небось?
– Делать больше нечего – фантики рисовать. – Я отсчитал двадцать сотенных и положил их на стол. – Монеты чеканить куда выгодней.
– И то верно. – Купюры отправились в карман халата. – Видел кого-нибудь в последнее время?
– В смысле? – Настала моя очередь изображать удивление. На самом деле всё я понял. С Аллой Семёновной мы познакомились, когда меня взяли на обучение в Гимназию. Спрашивала она, понятное дело, о моих сокурсниках. Но не рассказывать же ей о Крысе? А никого другого я не встречал.
– Да ладно ты! – Хозяйка махнула на меня рукой и фыркнула от возмущения. – С Катей не встречаетесь?
– Нет.
– Зря. Вы с ней неплохо смотрелись.
– Что ж поделать? – Я развёл руки и едва не облился чаем. – Слишком разный круг общения.
– А кто виноват? Нечего было из Гимназии уходить.
– Не по своей воле, – замялся я. Уходить. Ага, как же. Вышибли нас оттуда, и вышибли со свистом. Хорошо хоть, живыми отпустили.
– Все этот поганец Мишка Стрельцов. – Алла Семёновна поправила шаль и кивнула на принёсшую поднос со свежей выпечкой помощницу. – Вон и эта дуреха в него по уши втрескалась.
Девушка покраснела, но ничего не ответила и молча вышла из комнаты. Мишу – фаворита директора Гимназии Бергмана – Алла Семёновна не любила. Я тоже его очень и очень сильно не любил. Честно говоря, я его ненавидел. Наверное, именно это нас с Аллой Семёновной в какой-то мере и сближало. Пока мы пили чай, успели обсудить последние новости и перемыть косточки паре общих знакомых. Ничего полезного, но настроение улучшилось. Иногда просто необходимо посидеть и поболтать ни о чём. Боль в голове постепенно затихала. И вправду хороший чай.
– Ох, замечательный чай! – Я поставил чашку на поднос. – Ну, пойду я.
– Куда торопишься? Я понимаю – ты бы уже бельё забрал и на свидание намылился. Но ведь в таком виде к девушке не явишься.
– Да какая девушка? Паёк пойду получу, пока зубы на полку класть не пришлось. – Неожиданно я вздрогнул: «Неужели не взял?» – и принялся шарить по карманам. Талоны обнаружились в заднем кармане джинсов. Блин, даже не помню, как их туда сунул. Не важно, главное – домой возвращаться не надо. Я обулся и натянул фуфайку. – Когда зайти можно?
– За плащом завтра. Бельё послезавтра готово будет.
– Спасибо за чай. До свидания.
– Счастливо.
Я вышел на улицу и задумался. Петровича в арсенале застать не получится – если верить ходикам в прачечной, шёл уже четвёртый час. Придётся топать к нему домой. Только надо сначала в «Весну» заскочить, талоны отоварить.
На пути в «Весну» я миновал выглядывающие из-за домов золочёные купола церкви и замедлил шаг. Зайти? Не, самочувствие не то. В другой раз. Когда удалось добраться до кафешки, уже начало темнеть. А в нагруднике-то тяжёловастенько – притомился. Вытерев вспотевший лоб, я задумался: «Может, пивом потерю жидкости восполнить?». К горлу моментально поднялся комок. Нет, обойдёмся без алкоголя. Вода прекрасно всё восполнит. Уж не знаю, на благо это или нет, но похмеляться я не мог: не лезло в меня спиртное на следующий день после пьянки. С одной стороны, спиться не получится при всём желании, с другой, весь день мучаешься. Ну да ладно, хватит о грустном, уже пришёл.
Невдалеке раздался скрип давно не смазанных колёс. Прихрамывая, из-за поворота выкатил заваленную хламом тележку сгорбленный человечек. Голова и кисти рук у него были замотаны грязными бинтами, сквозь которые проступали выделения белёсого гноя. Там, где между бинтами проглядывало лицо, блестели намороженные полоски выделений. Далеко урод от гетто забрался, рискует. Словно в подтверждение моих мыслей, урод покачнулся под ударом брызнувшего во все стороны ледяной крошкой снежка, который угодил ему точно в затылок. Заслышав издевательский свист, он попытался втянуть голову в плечи и, навалившись на ручки тележки, ускорил шаг. Интересно, кто его? Местная шпана живым, может, и отпустит. А выродки из Чистых или Крестоносцев точно до смерти забьют.