Лэд
Шрифт:
— Но ведь сегодня утром он трусливо убежал от тебя, — напомнил ему Хозяин. — Ну ладно, я не буду настаивать на том, чтобы ты пнул Лэда. Но ты говоришь, тот пинок был несильным, потому что пес убегал, когда твой сапог достал его. Мне любопытно все-таки, какой силы был тот пинок. Любопытно настолько, что я готов предложить себя вместо Лэда. Мой сапог для верховой езды — хорошая мишень. Будь так любезен, Шварц, пни меня вот сюда. И постарайся пнуть с точно такой же силой — не больше и не меньше, — с какой ты
— Я возражаю! — выкрикнул Ромейн. — Это бессмысленное дуракаваляние…
— Ваша честь, пожалуйста! — попросил Хозяин, переводя взгляд с растерянного Шварца на еще более озадаченного Судью.
Маклэй уже подскочил на ноги, чтобы запретить столь странное действо. Но горячая мольба в глазах Хозяина заставила Судью помедлить. И он опять глянул на Хозяйку. Ее лицо освещала довольная улыбка. Судья заметил, однако, что, поглаживая Лэда по макушке, Хозяйка тихонько поворачивает его морду в сторону Шварца.
— Итак, давай! — скомандовал Хозяин. — Как только будешь готов, Шварц! Не каждый день немцу выпадает шанс пнуть американца. И я обещаю, что не брошусь на тебя, как сделал это Лэд. Ну, пинай!
Неловко запнувшись, Шварц шагнул вперед. Движимый врожденным, типично немецким преклонением перед Законом — и при этом, вероятно, будучи не прочь отомстить человеку, чей пес только что пытался придушить его, — он отвел ногу в грубом башмаке, примеряясь, как бы посильнее ударить по голени Хозяина, затянутой толстой кожей сапога.
Пинок не достиг цели. Нет, Хозяин не увернулся, не блокировал удар. Он стоял абсолютно неподвижно и выжидающе ухмылялся.
Но весь зал судебных заседаний потряс дикий рык — рык безумной ярости. Шварц в ужасе опустил свою занесенную левую ногу, но на него по воздуху уже неслась огромная мохнатая фигура.
Пинок, грозящий его боготворимому Хозяину, возымел на Лэда именно тот эффект, на который и рассчитывала Хозяйка, планируя этот маневр. Почти любая хорошая собака набросится на того, кто ударит ее хозяина. И Лэд, казалось, понял, что пинок — это посягательство похуже, чем удар.
Направленный на Хозяина башмак Шварца вызвал в добродушном псе маниакальную ярость. Память о том, как Шварц пытался стегнуть самого Лэда, совершенно померкла по сравнению с таким кощунством. В сердце колли вспыхнула неизбывная кровная ненависть к этому человеку. И Хозяйка знала, что так будет.
Резкая команда Хозяйки и поспешно вскинутая рука Хозяина в самый последний миг остановили атаку Лэда. С налившимися кровью глазами он дрожал в их сдвоенных объятиях, хищно скалился, каждый его гигантский мускул рвался к трусливо съежившемуся Шварцу.
— Все, достаточно! — огласил свою волю Маклэй, перекрывая протестующие возгласы Титуса Ромейна. — У нас неформальные слушания; тем не менее это суд, а не собачий питомник. Я…
— Примите
— Это был ваш пес! — вскричал Шварц, в приступе гнева позабыв о страхе. — В следующий раз, когда я буду сторожить овец, возьму с собой не палку, а ружье. И я…
— Не будет никакого следующего раза, — пообещал столь же разгневанный Ромейн. — Судья, я требую, чтобы вы приказали застрелить этого пса-убийцу. И требую, чтобы владелец этого пса возместил мне убытки за восемь задранных овец!
— Ваша честь! — невозмутимо вступил Хозяин. — Будет ли мне позволено выдвинуть встречное предложение? Предложение, которое, на мой взгляд, будет приемлемо как для мистера Ромейна, так и для меня.
— Единственное предложение, на которое я соглашусь, это судебное решение пристрелить проклятую тварь и возместить мне стоимость овец! — не желал ничего слушать Ромейн.
Маклэй вскинул руку, призывая к порядку, затем повернулся к Хозяину и сказал:
— Я слушаю ваше предложение.
— Оно состоит в том, — начал Хозяин, — чтобы Лэда отпустили на поруки, под мою ответственность, на период в двадцать четыре часа. Я оставлю в суде, здесь и сейчас, долговую расписку на сумму в одну тысячу долларов с тем, чтобы эту сумму выплатили Титусу Ромейну в том случае, если за этот период одна или более из его овец будут умерщвлены какой угодно собакой.
От полнейшей несуразности этого предложения у Титуса отвисла челюсть. Даже Судья громко ахнул, услышав причудливые условия. Шварц тупо молчал, пока мало-помалу его медленный ум не уловил общий смысл сказанного. Потом он позволил себе редкую роскошь — смешок.
— Правильно ли я вас понял? — прищурился на Хозяина Титус Ромейн. — Если я соглашусь отложить это дело на двадцать четыре часа, вы дадите мне одну тысячу долларов наличными за то, что какую-то из моих овец за это время задерет собака?
— Да, таково мое предложение, — ответил Хозяин. — Чтобы не было никаких сомнений, я согласен, чтобы вы оформили его письменно, сами. И я прямо сейчас вручу суду расписку на указанную сумму с указанием, чтобы ее выплатили вам в случае, если в течение суток из-за собак вы утратите хотя бы одну овцу. Более того, я собственноручно застрелю Лэда, если за это время вы утратите одну или более овец, и готов заплатить неустойку в размере еще одной тысячи долларов, если не выполню этот пункт моего предложения. Ну как?