Ледащий
Шрифт:
За столом все замерли, лишь Акчурин довольно улыбался. Николай почувствовал, как напряглось плечо Марины.
— То, что я сегодня увидел и услышал, порадовало меня еще больше, — продолжил адмирал. — Я искал в Царицыно родственника, а нашел двоих. Марина Авенировна и Николай, прошу вас: встаньте!
Несвицкий и Марина поднялись на ноги.
— Как глава семейства благословляю вас на брак, — князь размашисто перекрестил обоих. — И прошу вас не тянуть с потомством. Я не молод, и хочу дождаться правнуков.
За столом заулыбались и зааплодировали.
— Я напишу государю и попрошу его
Все вновь заулыбались. Праздник покатился по обычной колее. Пили за невесту с женихом, будущего князя и его княгиню, их деда, чтобы тот скорей дождался правнуков. Не утерпевшая Наталка поведала, какая у них с Галей прекрасная подруга — красивая, душевная и чуткая. И врач отличный. Тем самым как бы намекнула собравшимся мужчинам: хоть вы тут все князья и графы, но и мы не лыком шиты. Никто, конечно, возражать не стал. Много танцевали. Поскольку в этот раз дам оказалось меньше кавалеров, партнерши были нарасхват. Дед Николая снова удивил. Пригласив Марину, он лихо станцевал с ней вальс, впечатляя зрителей отточенными па. Короче, вечер получился томным…
— Твой дед — душевный человек, — сообщила жениху Марина, когда они, придя из ресторана, легли в постель. — Галантный, обходительный. Такие комплименты мне говорил!
— Могучий старикан, — заметил Николай. — Всю душу вынул на занятиях!
Марина словно не услышала.
— Когда он объявил, что ты внук ему, у меня сердце замерло. Подумала: сейчас возьмет и скажет, что я тебе не пара. А он благословил наш брак… Коля, я так счастлива!
— Взаимно, — ответил Николай, поглаживая выпуклости на женском теле.
— Коля, нам нельзя! — попробовала откосить Марина. — Я беременна.
— Осторожно — можно, — не согласился Николай…
Когда она уснула, он некоторое время лежал и улыбался в темноте. Все получилось — лучше не придумаешь. Остается зарегистрировать их брак с Мариной, определиться с днем венчания — дед хочет, чтобы они обязательно венчались, и дальше жить спокойной, тихой жизнью, насколько это можно на войне. Хватит приключений! У него теперь семья.
Но война не согласилась…
[1] Курвиметр — прибор для измерения дли извилистых линий, обычно на карте.
[2] Слова И. Николаева.
Глава 14
14.
За окнами гремело. Взрывы раздавались то ближе, то дальше, сливаясь в непрерывные раскаты и заставляя стекла дребезжать. Николай вскочил с постели и оторопело осмотрелся. В спальне вспыхнул свет; Марина, отойдя от выключателя, стала торопливо одеваться.
— Что случилось, дорогая? Куда ты собираешься?
— Не слышишь разве? Вновь прилеты, — застегивая пояс юбки, женщина вздохнула. — Мне нужно в госпиталь — и срочно.
— Зачем?
— Раненых начнут свозить. Как ты не понимаешь?
— На улице опасно — снаряды рвутся.
— Как-нибудь дойду.
— Я провожу…
Николай вскочил и тоже начал одеваться. Через пять минут оба вышли из подъезда и по пустынной улице торопливо
— Нам звонят из госпиталей, больниц, — пояснила подошедшая к нему сестра-хозяйка. — Очень много раненых. Запас кончается.
Николай кивнул и отправился опять в столовую. Там вновь поел, подумал и пошел к Марине. Что его заставило так сделать, он не знал, но почему-то потянуло. В детском отделении госпиталя не наблюдалось суеты, но напряжение царило. Медсестры и врачи в халатах стояли возле ординаторских, чего-то ожидая.
— Детей пока не привозили, но ждем, — ответила Марина на его вопрос. Ее Несвицкий обнаружил в кабинете, — Прилеты были очень сильные, детей не могло не зацепить. Вот что, Коля, ты не обижайся, но сейчас не до тебя. Занимайся своим делом.
— Я зачаровал раствор, — сообщил ей Николай. — Подумал: может, буду здесь полезен.
— Чем? — начала Марина, но не договорила. За окном раздался мощный взрыв. Здание тряхнуло, и Николай, как в замедленной киносъемке увидел рассыпающееся осколками оконное стекло. Один крупный осколок вонзается любимой в шею. Марина поднимает руку, нащупывает острое стекло и дергает его наружу. Из раны бьет фонтаном кровь. Любимая бледнеет и оседает на пол.
— Врача! Скорее! — что есть силы закричал Несвицкий и метнулся к распростертой на полу Марине. Нагнувшись, торопливо зажал ладонью рану. Кровь цвиркнула сквозь пальцы, окрасив руку алым. Он нажал сильнее, но кровь не унималась, пробиваясь по краям ладони. Лицо Марины побледнело и начало сереть. Все было, как некогда под Пешаваром. Сергей Стеценко с разорванной артерией, и он пытающийся остановить кровотечение. Тогда не удалось…
«Господи! — взмолился Николай. — Помоги мне! Пришли скорей врача. Спаси ее!..»
Сколько он простоял вот так — нагнувшись и зажимая рану, Николай не знал, но показалось: вечность. За его спиной звучали голоса, кто-то что-то говорил и отдавал распоряжения, Николай не слышал их. Он по-прежнему держал ладонь на шее у Марины, с испугом ощущая, что кровь больше нее стремится пробиться сквозь ладонь. Вся истекла? Остановилось сердце? Николай боялся глянуть на лицо Марины, опасаясь увидеть его мертвым. Но где же помощь?
Кто-то тронул его плечо.
— Николай Михайлович, вы слышите меня?
— Да, — ответил он, узнав голос Кривицкого.
— Сейчас я обойду вас, присяду над Мариной Авенировной. Вы по моей команде убираете ладонь, а я зажму ей рану стерильной марлевой подушечкой. Как поняли?
— Приступайте, — сказал Несвицкий.
Начальник госпиталя обошел его, склонился над Мариной.
— Готовы? Убирайте руку!
Несвицкий подчинился. Подушечка легла на рану. Николай заметил, что перед этим кровь даже не плеснулась на пол.