Ледащий
Шрифт:
– Похоже, княжеская.
– Вот и выясни, откуда у него такая. Волхв нам пригодится.
– Что могу ему обещать?
– Офицерский чин. Ну, скажем, прапорщика.
– У имперцев волхвы ниже капитана чином не бывают.
– Так они и много могут. Если Несвицкий патроны только зачаровывает, то ему и прапорщика за глаза.
– Гранату он еще зачаровал, – напомнил капитан.
– Пускай, – кивнул майор. – Но машины с зачарованной броней на фронте – редкость. Мало их у немцев, а у славов вовсе нет. До сих пор, по крайней мере не встречались. А обычную снаряд и так пробьет.
–
– Работай! – приказал майор. – Как будут результаты – сразу на доклад.
– Есть!
Капитан взял со стола фуражку, повернулся и покинул кабинет.
– Волхв… – вполголоса сказал майор и взял компьютер. – Если в самом деле, то парня нужно брать. Пригодится…
После обеда Николай сходил в посадку к уничтоженной немецкой батарее. Напарник отговаривал: вдруг кто из немцев уцелел и выстрелит в товарища? Но из прошлой жизни Несвицкий знал: после разрыва объемно-детонирующих боеприпасов живых не остается. Гулый тоже знал об этом, но все же сомневался. Короче, Николай отправился и оказался прав: живых не оказалось. Бросив взгляд на уничтоженную батарею и мертвые расчеты, он пересек дымящую посадку, и с обратной ее стороны обнаружил грузовик – целый, не сгоревший. Видимо, деревья не пропустили горючий аэрозоль к машине или же стояла она далеко. Грузовик смотрелся мощно и брутально: высокая подвеска, грунтозацепы на толстых шинах, просторный кузов, накрытый тентом. Машину Николай и ожидал увидеть: сомнительно, чтобы немцы шли сюда пешком – маневренная группа.
Взяв автомат наизготовку, он заглянул в кабину. Та была пуста. Водитель или убежал, что вряд ли – проще было бы уехать, – или присоединился к расчету батареи и сейчас лежал среди изломанных разрывом тел. Потом проверил кузов. Там нашлись боеприпасы в ящиках с немецкой маркировкой и форменные рюкзаки солдат. На крышках – прикрепленные на липучках фамилии владельцев – на немецком языке, естественно. Орднунг, понимаешь ли. Подумав, Николай забрался в кабину. Двигатель заводился кнопкой, Несвицкий нажал ее и с удовольствием послушал, как под капотом зарычал мотор, затем тронул с места грузовик.
Посадку он объехал и встал на поле перед сожженной батареей. Не глуша мотор, выбрался наружу и стал махать руками. У Владислава есть бинокль, пусть сначала разглядит, не то шмальнет из автомата. Из траншеи вылезла фигура и тоже помахала. Николай залез в кабину и покатил к товарищу.
– Где взял? – спросил напарник, когда Несвицкий, заглушив мотор, спустился на землю.
– За посадкой обнаружил. Стоял там, никому не нужный. Вот я и захомячил.
– Что в кузове?
– Боеприпасы и вещи немцев. Посмотрим, что там?
– Давай! – ответил Гулый.
Николай стал сбрасывать на землю рюкзаки. Еще один нашелся в железном ящике в кабине. Ящик запирался на замок. Николай свернул его найденной в кабине монтировкой и отнес рюкзак к другим. Стал высыпать их содержимое на землю. Стандартные наборы для солдат: мыло, полотенца, новое белье, носки в запаянных пакетах, сигареты, зажигалки, спиртное, шоколад… Из рюкзака, лежавшего в кабине, на землю высыпались деньги –
– Ни хрена себе! – воскликнул Гулый, широко открыв глаза.
– Это что за деньги? – спросил Несвицкий.
– Не знаешь, что ли? – удивился Владислав. – Европейские экю.
– Вижу в первый раз, – признался Николай.
– Ну, ты даешь! – напарник взял в руки пачку салатового цвета. – Может, где-нибудь в Сибири их не знают, но в наших банках с руками оторвут. Твердая валюта. Наш ефимок по сравнению с экю и рядом не стоял. Постоянно обесценивается.
– По какому курсу меняют? – спросил Несвицкий.
– Пять ефимков за экю.
– А сколько получает ополченец?
– Рядовой контрактник сто пятьдесят ефимков в месяц.
– На жизнь хватает?
– Едва-едва, – вздохнул напарник.
– Как поступим с деньгами?
– Ну… – Гулый опустил глаза. – В батальоне трофеи положено сдавать. Но ты доброволец, не на контракте. Тут правила просты: что с бою взято, то свято. Сам решай.
Николай задумался. Владислав смотрел все так же в землю, не выпуская пачку из руки.
– У погибших ополченцев остались семьи, так? – спросил Несвицкий.
– У всех, – кивнул напарник. – Жены, дети. У холостых – родители.
– Поступим так, – решил Несвицкий. – Деньги пересчитаем и поровну поделим на всех – по доле на живых и родне погибших ополченцев.
– Хорошо, – ответил Владислав, и голос его дрогнул.
– Займись, – сказал Несвицкий. – Я тут соберу себе.
Пока напарник раскладывал пачки по номиналу, при этом шевеля губами, Несвицкий подобрал себе белье, носки – из ненадеванных, конечно. В одном из рюкзаков нашлись спортивные штаны и джемпер с капюшоном. Николай прикинул на себя – сойдут. Забрал. Но самой ценной из находок оказались новенькие берцы – темно-коричневые, на толстой, с рубленым протектором подошве. Размер, похоже, его. Присев на землю, Николай переобулся и, встав, прошелся возле рюкзаков. Супер! Нигде не жало, подошва пружинила, лодыжка с голенью зафиксированы и защищены от травм.
– Полмиллиона, – раздался хриплый голос Гулого.
Несвицкий повернулся. Владислав смотрел квадратными глазами.
– Что?
– Тут полмиллиона экю.
– Сколько во взводе было человек? – спросил Несвицкий.
– Двадцать, если нас считать.
– Значит, делится легко. Сам посчитаешь или мне помочь?
– Бешеные деньги! – промолвил потрясенно Владислав. – За двадцать тысяч можно дом купить: хороший, с садом-огородом, погребом и летней кухней. За пять тысяч взять автомобиль – пусть не новый, но с небольшим пробегом.
– Вот его и купишь.
– Есть у меня, – Гулый вдруг вздохнул. – Я просто так сказал. Вот что, Николай. Деньги положи к себе в рюкзак и никому о них не говори. Когда приедем в город, разберемся.
– Как скажешь, – Николай пожал плечами. – Так, может, и отправимся? Машина есть, дорогу ты покажешь.
– Нельзя! – ответил Гулый. – Опасно. Машина иностранная, висят чужие номера. На блокпосту задержат тут же, а могут обстрелять. Надо ждать своих.
– Пождем, – кивнул Несвицкий…