Леденящая жажда
Шрифт:
— Старший научный сотрудник, — расшифровал Голубков.
— Кандидат химических наук. Закончил химический факультет ЛГУ в шестьдесят восьмом году. Защита кандидатской диссертации в семьдесят втором. Годы жизни: сорок шестой — восемьдесят шестой. Причина смерти — черепно- мозговая травма, полученная в автомобильной катастрофе. Несчастный случай.
— Умер? — спросил Билл.
— Умер, — кивнул Голубков.
— Второй, — продолжил Артист, — Колпаков Роман Евгеньевич, мнс. Кандидат химических наук. Закончил химический
— Тоже умер? — спросил Билл.
— Погиб…
Артист читал дальше одну краткую историю жизни за другой. Никто из сотрудников лаборатории не прожил больше сорока лет.
— Умер? — каждый раз спрашивал все более гаснущим голосом Билл.
— Умер, — так же тускло отвечал Голубков.
— И каждый раз несчастный случай!
— Разумеется, это не случайность. Не бывает таких случайностей.
— Но неужели ваши внутренние органы и в то время продолжали действовать такими грубыми методами?
— А может, дело вовсе не во внутренних органах…
— Ага! — перебил Артист. — А вот это уже, кажется, будет поинтересней. Тут почти что мистика.
— Что там?
— Номер шесть. Кукушкин Алексей Клементьевич, мнс, кандидат химических наук, закончил химический факультет ЛГУ в семьдесят втором. Защита кандидатской диссертации в семьдесят пятом. Годы жизни: пятидесятый — семьдесят девятый. Причина смерти — отравление неизвестным сильнодействующим ядом. Суицид.
— Как их, однако, после закрытия-то перекрючило…
— А вот сотрудник, вернее, сотрудница под номером семь еще не совсем потеряна для общества. Даты смерти тут не видно. Да и характер, очевидно, у нее дай бог каждому.
— Читай! — почти прокричали Билл и Голубков в унисон.
— Номер семь. Огинская Софья Михайловна, старший лаборант, на момент работы в лаборатории была аспиранткой химического факультета ЛГУ Закончила химический факультет ЛГУ в семьдесят четвертом. Диссертацию не защитила. Год рождения пятьдесят второй. После закрытия лаборатории была замечена в связях с диссидентскими кругами. В восемьдесят втором году бежала из Советского Союза. Дальнейшая ее судьба неизвестна…
— Ух ты!
— Умерла?
— Жива! Итак. Что мы в результате всего этого имеем? Негусто, конечно, тут с вариантами.
— И почти все версии отпадают.
— Остается одна эта дама, Софья Михайловна Огинская.
— Женщина-загадка…
— Сбежала из Союза в восемьдесят втором году!
— Это сотрудница-то стратегического объекта!
— Как ей удалось?
— И куда она могла уехать?
— Да, скорее всего, сейчас ее уже не найти.
— А может, и она тоже приказала долго жить?
— Да, похоже,
Все кричали, перебивая друг друга.
— Это я проверю, — сказал Билл. И защелкал клавишами.
— Теперь с этим питерским бандитом. Нужно съездить туда и попытаться его расколоть. — Предложение исходило от Пастуха.
— Смешно. Исходя из медицинского заключения, он в прямом смысле полутруп, — сказал Док.
— Ну, это парень живучий… — Билл задумчиво вертел в руках фотографию из милицейского отчета.
— С чего ты взял? — встрепенулся Трубач. Он с трудом переносил эту мозговую атаку. Трубач хотел действовать, реально, по- настоящему мстить.
— Четырехпалый, — буркнул Билл с таким видом, будто увидел своего одноклассника.
— Это что, настолько известная личность? — уточнил Голубков, тоже рассматривавший фотографию через плечо американца.
— Как у вас здесь говорят, в воде не горит, в огне не тонет.
— Наоборот.
— Какая разница! В отчете стенограмма допросов. — По лицу Билла было видно, что его осенила счастливая мысль. — Когда Четырехпалый выходит из себя, начинает сыпать угрозами, пророчить апокалипсис.
— Тебя это навело на шибко умную мысль? — Полковник в дедуктивных способностях Билла уже не сомневался, но и переоценивать их не считал нужным.
— Просто он все время употребляет слово «знак», — изрек американец с видом ученого, совершившего величайшее открытие. — Скорее всего, не просто апокалиптический бред, а вполне конкретный намек… Так вот, речь идет о сигнале к действию, который они должны получить. И тогда все начнется.
— Так что за сигнал? — Генерал решил повернуть разговор в прежнее русло.
— В это-то как раз все и упирается. — Билл отбросил фотографию.
— Что же это может быть? Какие средства связи можно использовать? — Пастухов произнес это скорее для себя, чем для других.
— Телефон, — сказал Муха, который, как всем казалось, сладко спит на диване в уголке. — По крайней мере, именно его мы нашли в бункере. И номер. Разве не так?..
В кабинете повисло молчание.
— Товарищ генерал, — сказал наконец Пастухов, — по этому номеру уже звонили!
— Это значит… — не закончил Голубков.
— Что сигнал уже послан, — сказал Трубач.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ШЕСТАЯ
Вашингтон
24 декабря 1986 года, 17.07
На пороге стояла женщина лет двадцати пяти. Волосы стянуты сзади в скромный пучок. За очками с толстыми стеклами, закрывающими пол-лица, — глаза, светлые, может быть, голубые.
— Здравствуйте,
— Доброе утро, — не вставая, произнесла Соня надтреснутым голосом.