Леди Алекс
Шрифт:
Взяв в одну руку поводья, Алекс другой вцепилась в густую гриву лошади. Она отпрянула в сторону, и Алекс пришлось для сохранения равновесия ухватиться за гриву покрепче. Она попыталась сесть верхом, но все дело кончилось тем, что лошадь сбросила ее на сено. Наконец она поставила обутые в сапожки ноги на нижнюю опору ограды стойла и решительно взобралась на спину лошади.
— Не спеши, — сказала Алекс ей на ухо. Она прикоснулась своими каблучками к бокам животного, подав тем самым деликатную, но твердую команду. Лошадь подчинилась и вышла из конюшни на прохладный, пропахший жимолостью ночной воздух. Алекс оглянулась назад, на
— Теперь вперед! — приказала Алекс, когда они отъехали на некоторое расстояние от конюшни. И вновь лошадь послушно подчинилась ее команде. У Алекс перехватило дыхание, когда животное стремительно и мощно бросилось скакать так, как будто за ними гнался сам дьявол. Это и пугало Алекс, и возбуждало ее, и ей не оставалось ничего иного, как крепко держаться за гриву, в то время как лошадь уносила ее все дальше и дальше под таинственную и непроглядную сень деревьев.
Алекс бросила быстрый взгляд на небо. Ночной свод сиял тысячью звезд, но она не знала, как с их помощью определить нужное ей направление.
В каком направлении находится Сидней?
Чем дальше она ехала, тем больше нарастало ее беспокойство. Она вспомнила предупреждение Джонатана о бесплодности любых попыток добраться до Сиднея самостоятельно, а также его обещание поймать и наказать ее, если она все-таки такую попытку предпримет.
Внезапно дрожь пробежала по ее спине. Она натянула поводья в попытке заставить лошадь хоть немного замедлить свой неистовый бег. Но, по всей видимости, та решила скакать до полного изнеможения. Сердце Алекс сковал самый настоящий страх.
Через несколько мгновений лошадь и всадница вырвались из-под деревьев на прогалину. Здесь Алекс снова попыталась сдержать дикий бег лошади. Ей это наконец удалось. Но она переусердствовала.
Подчинившись натяжению поводьев, лошадь неожиданно как вкопанная замерла на тропе и осела на задние ноги. Резкий, полный ужаса крик сорвался с губ Алекс, когда она почувствовала, что ее отбросило назад. Выпустив поводья из рук, она полетела на землю. Алекс упала в густую траву, что смягчило удар от падения. И тем не менее у нее пресеклось дыхание, и она осталась лежать оглушенная, а лошадь унеслась в ночь, Издалека раздался приближающийся стук копыт. И прежде чем Алекс сообразила, что происходит, на прогалине появился еще один всадник. Он резко осадил свою лошадь, спрыгнул с нее и опустился на колени рядом с лежащей без движения девушкой.
— Алекс!
Она слышала, как Джонатан назвал ее имя. Его голос был пронизан тревогой, и она была бы поражена, если бы смогла сейчас разглядеть выражение его глаз.
— Александра, вы слышите меня? — Не дожидаясь ее ответа, он стал ощупывать ее плечи, руки и ноги, быстро, но тщательно исследуя ее. — Вы что-нибудь повредили? — требовательно спросил он, качая ее, как в люльке, у себя на руках.
— Нет… думаю, что нет, — немного заикаясь, с трудом проговорила Алекс. Она напряженно вглядывалась в него в темноте. Отдыхая в теплых объятиях его рук, Алекс еще не сознавала, что ее юбки задрались до бедер. Не отдавала она себе отчета и в том, что у платья оторван рукав, а корсаж на груди разорван и весь перевернулся. Она знала только, что была смертельно напугана и что теперь страх уже исчез.
— Проклятие, женщина! Вы отдаете себе, черт побери, отчет в том, что
— Что? — еле дыша, спросила она, удивившись неожиданной перемене, происшедшей в нем.
— Я мог подумать о вас что угодно, леди Алекс, но я не допускал, что вы слабоумная!
— Слабоумная? — Теперь немоту у Алекс сменило возмущение, что внезапно придало ей силы, в которых она так нуждалась. Решительно оттолкнув его в порыве гнева, она наконец неуверенно поднялась на ноги. Голова ее кружилась, но она не могла поддаться своей слабости, когда Джонатан оказался перед ней с суровым выражением лица. — Я избрала единственно возможный для себя путь.
— Вы дурочка, ведь вы могли погибнуть! — Он поднял руки, чтобы удержать ее за плечи жесткой, грубой хваткой. — Если бы я не поехал за вами…
— Оставьте меня! — закричала Алекс. Она из последних сил пыталась высвободиться, уперевшись руками ему в грудь. Но он схватил ее запястья и, не обращая внимания на сопротивление, заломил ей руки за спину, тесно прижав ее к себе.
— Вы, по-видимому, даже не подумали о том, что с вами могло здесь случиться? — требовательно спросил он ее резким и одновременно укоризненным тоном.
— Мои мысли были больше заняты тем, что могло бы со мной случиться там! — возразила она, кивнув головой через плечо. Она все еще не обрела ощущения направления, но смысл ее жеста был вполне понятен. — Я действительно была готова рискнуть подвергнуть себя неизвестным опасностям, нежели оставаться под угрозой, для осознания которой вообще не требовалось напрягать воображение!
— О чем вы говорите?
— Вы прекрасно знаете, о чем я говорю! — Ослепленная яростью, она была слишком разозлена, чтобы стыдиться состояния своей одежды. — Вы, сэр, со всеми вашими обещаниями вести себя по-рыцарски… Если я и была слабоумной, то только в тот момент, когда решила уехать с вами!
— Вы что, на самом деле хотели бы, чтобы я оставил вас в тюрьме?
— Да! Если бы я только знала то, что знаю теперь…
— И что же вы знаете теперь? — прервал он ее нарочито спокойным голосом.
— Именно то, о чем я подозревала с самого начала. Я ни на секунду не поверю, что вы поселили меня в расположенную рядом с вашей комнату ради моего благополучия. Даже в Англии, капитан Хэзэрд, приходится порой слышать о подобных мерах, предпринимаемых якобы в интересах «удобства».
Алекс гордо вздернула подбородок. Глаза ее в ярком голубоватом свете луны засверкали точно звезды.
— Я не стану вашей наложницей! — произнесла она с чувством.
— Я что-то не вспомню, чтобы я просил вас об этом.
У нее перехватило дыхание, будто ей нанесли удар. Заметив, на его лице слабую, да к тому же притворную, как ей показалось, улыбку, Алекс еще больше взъярилась. Она принялась отчаянно рваться из его рук, усердствуя что было сил, — впрочем, без видимого результата.
— Отпустите меня, мерзавец!
Джонатан, словно не замечая, как яростно она извивается в его объятиях, прижал ее к себе еще теснее и едва не застонал, всем своим напрягшимся телом чувствуя ее волнующе мягкие изгибы и соблазнительные формы. Тлеющий в нем огонь словно разгорался от созерцания ее буйной красоты. Его взгляд, медленно скользя по ее гибкой запрокинутой шее, опустился ниже, туда, где ее груди могли вот-вот вырваться из глубоко вырезанного корсажа, а потом так же неспешно опять обратился на ее лицо.