Леди Босс
Шрифт:
– Пожалуйста, не надо. Мы уже почти договорились.
– Поскорее бы!
– Вот и дивно.
– А почему ты не на съемках? Ведь сейчас середина дня в Лос-Анджелесе.
– А ты почему не на уроках? – ответил он вопросом на вопрос.
– Полшестого. Я совершенно свободна.
– Тогда пойди куда-нибудь и разгуляйся вовсю.
Она хихикнула.
– Не могу. Будний день. Нас в эти дни не выпускают.
– Наплюй на одно-два правила, живи рискованно.
– Ты вроде не должен мне такое говорить, –
– Кончай вешать мне лапшу на уши. На твоем месте я так бы и поступил.
Как «так бы»? Друзей у нее не было. Сбежать из школы не с кем. Кроме того, в ней отсутствовала материнская черта – желание оборвать поводок. Бриджит уже поняла, какую высокую цену надо за это платить.
– Как там на съемках? – быстро сменила она тему.
Ленни застонал.
– Не порть мне день.
– А Лаки с тобой в Лос-Анджелесе?
Он разыграл возмущение.
– Зачем столько вопросов? Ты что ко мне пристаешь, больше заняться нечем?
Бриджит улыбнулась.
– А ты разве не знаешь? Нравится тебя заводить.
Он сказал, засмеявшись:
– Ладно, живи дальше, а я позвоню на той неделе и поговорим поподробнее. Договорились, пташка?
– Договорились, грязный старикашка.
Ленни всегда прекрасно на нее действовал. Особенно когда называл ее «пташкой», сокращенное от «тюремная пташка» note 2 . Такое у него было для нее ласкательное имя. В ответ она всегда обзывала его «грязным старикашкой». Это стало их игрой, их способом сказать, что прошлое ничего не значит.
Note2
Игра слов. «Bait» – пташка (англ.), «jail bait» – букв. «тюремная пташка» – на жаргоне – «сексапильная девица» – Прим. пер.
– Посмейся над чем-нибудь, и все пройдет, – часто говорил ей Ленни.
Может, он и прав, только это не означает, что она может расслабиться. Она – Бриджит Станислопулос. Личность. Наследница. Прежде всего – наследница. От этого никуда не уйдешь.
Вздохнув, она вернулась в спальню – тюремную камеру, которую она делила еще с тремя девушками. На столе рядом с кроватью возвышалась стопка домашних заданий, а на стене, с ее стороны, висел единственный плакат, изображающий застенчиво улыбающегося Бой Джорджа, при полном гриме и локонах. Ей нравилась его музыка, и еще ей нравилось, что, казалось, ему на все наплевать. Такие ей были по душе.
У других девушек висели многочисленные плакаты и портреты всех кого попало, начиная от Рода Лоу и кончая почти голым Ричардом Гиром. Ну и что? Бриджит не хотела больше никаких романтических привязанностей.
На какой-то момент она позволила себе вернуться в прошлое. Прежде всего вспоминалось злобное, ухмыляющееся лицо Сантино. Потом возникал Тим Вэлз. Молодой и красивый. Начинающий актер, которого угораздило ввязаться в историю с ней и ее братом Бобби. Газеты так и не связали убийство молодого
«Боже милостивый», – подумала с содроганием Бриджит. Она любила Тима, а он попытался заманить ее в ловушку. И сожалению, ему пришлось поплатиться за это жизнью. Только ее вины в этом нет. Люди Боннатти выполнили приказ, а приказ гласил – убрать Тима Вэлза с дороги.
«Не думай об этом», – молча укорила себя Бриджит. Два месяца они таскали ее по психиатрам. Наконец один из них посоветовал: «Прекрати об этом думать». Единственный толковый совет. А все разговоры о том, что ее родной отец мертв и что мать тоже ушла в мир иной, и поэтому она должна чувствовать себя брошенной, сплошная ерунда.
Никто ее не бросал – она ощущала себя сильной. Сумевшей выжить. Бриджит Станислопулос никто не нужен.
7
Ленни всегда терпеть не мог давать интервью. Особенно если журналист проникал на съемочную площадку, подглядывал, подслушивал и все время что-то торопливо записывал.
Его уговорил Коротышка Роулингс, ответственный за рекламу фильма, хотя Ленни сопротивлялся изо всех сил. На этот раз статья предназначалась для «Пипл» или «Ас», Ленни точно не помнил, а интервью брала женщина с лошадиным лицом, ходившая опасно близкими кругами вокруг его личной жизни – темы, которую он никогда не обсуждал, о чем предупреждал заранее.
Не то чтобы в его личной жизни имелись какие-то тайны. Уже одно то, что он сначала женился на Олимпии Станислопулос, а потом на Лаки Сантанджело, не позволяло ему оставаться в тени. Но он не может позволить, черт возьми, давать ход сплетням. Лучше помолчать.
Лаки старалась держаться подальше от прессы, у нее это был просто пунктик. Она отказывалась давать интервью и, как отец, всячески избегала фотокорреспондентов.
– Я не люблю работать на публику, – предупредила она Ленни перед свадьбой, – и не собираюсь ничего в этом смысле менять.
«Что очень не просто, если ты выходишь замуж за кинозвезду, – хотел добавить он. – Особенно если твой первый муж был одним из самых богатых людей в мире, а имя отца в свое время постоянно мелькало в газетных заголовках».
Но, несмотря на все, Лаки каким-то образом удалось сохранить известную долю анонимности. Мало кто знал, как она выглядит, ее больше знали по имени.
– Как поживает ваша жена? – спросила журналистка с лошадиной мордой как бы невзначай, читая его мысли. – Говорят, вы разошлись?
Ленни пригвоздил ее к месту суровым взглядом зеленых глаз.
– Пошел-ка я работать, – заявил он, вставая с парусинового стула. Он был сыт по горло.
На репортера его демарш не произвел никакого впечатления.
– Лаки Сантанджело, что за женщина! Она в Лос-Анджелесе?
– Никогда об операции на языке не думали? – спросил он резко.
Женщина удивилась.
– Простите?
– Знаете, приделать такую защелку на конце. Чтобы не задавали тех вопросов, которые вам запретили задавать.