Леди Элизабет
Шрифт:
— Ваша репутация летит впереди вас, сэр Энтони, — ответил учтивостью на учтивость Эшем. — Воистину, миледи Элизабет, вы не могли выбрать лучшего места — сей образованный джентльмен питает страсть к новым познаниям и вдобавок большой поклонник слова Божьего.
Хозяин дома скромно улыбнулся.
— Прошу вас, входите, — пригласил он, ведя их в прекрасный зал с деревянными потолочными балками.
Дверь в дальней стене выходила в личные апартаменты, и Элизабет препроводили по винтовой лестнице в комнаты, окна которых смотрели на лес за рвом. В гостиной с большим каменным
— Благодарю вас, здесь очень красиво, — молвила Элизабет хозяевам, но в душе уже тосковала по Челси и своим светлым покоям, окнами выходившим на прелестный сад.
Как ей хотелось туда вернуться! Сейчас они сидели бы за ужином… Ей становилось не по себе при мысли, что она больше не принадлежала тому миру и, возможно, никогда уже не будет принадлежать. После истории с адмиралом о прежних легкомысленных отношениях не могло быть и речи, и вряд ли чувство вины позволило бы Элизабет сидеть за одним столом с Екатериной, зная, что она согрешила с мужем королевы…
Первый ужин в Чесханте, состоявший из простой, но хорошо приготовленной пищи, прошел за разговорами. Сэр Энтони и мастер Эшем, улавливавшие уныние Элизабет, пытались увлечь ее обсуждением ученых тем, а Кэт с сестрой оживленно делились новостями. В иных обстоятельствах Элизабет только радовалась бы, но сейчас она лишь облегченно вздохнула, когда убрали скатерть и прочли послеобеденную молитву. Сославшись на усталость вследствие поездки, она укрылась в своих покоях.
Позже вечером, когда она распаковывала и расставляла книги, в гостиную заглянул мастер Эшем.
— Темнеет, — сказал он, ставя на стол еще одну зажженную свечу. — Вижу, вы уже обустроились, миледи. Завтра сможем начать уроки.
— Я буду только рада, — ответила Элизабет.
— Ничего, вы еще привыкнете, — мягко заметил Эшем.
— Неужели так заметно, что я тоскую по дому?
— Очень, — печально улыбнулся тот.
— Вам известно, почему я здесь, мастер Эшем?
Элизабет стремилась выяснить это хотя бы потому, что в его обществе ей предстояло находиться почти ежедневно.
— Королева кое-что объяснила, — кивнул наставник. — Она всячески подчеркивала, что согрешили не вы, а скорее над вами.
Элизабет чувствовала, что ему можно доверять.
— Я вела себя крайне неразумно, — призналась она. — Сама не понимаю, как так вышло.
— У всех нас есть слабости, — отозвался Эшем. — Ничто человеческое нам не чуждо, и многие юные девушки вели себя неразумно в присутствии симпатичного негодяя.
— Вы смеете так говорить про адмирала? — изумилась Элизабет.
— Я смею говорить правду. По крайней мере так считает большинство. Он действительно негодяй и виновен в случившемся намного больше вас. — Эшем с трудом сдерживал гнев. — Он нарочно поставил вас в такое положение и воспользовался своим
Элизабет вдруг захотелось защитить адмирала, так как ей крайне не нравилась оценка Эшема, хотя она и понимала, что тот прав и желает ей только добра. Неужели она продолжала любить Томаса после его поступка? Что бы ни говорил учитель, она знала, что отчасти виновата и сама, но по-прежнему питала теплые чувства к своему соблазнителю.
— Я тоже была не права, — призналась она, — и меня до сих пор мучит совесть при мысли о боли, которую я причинила королеве. Да, я понимаю, что, отправив меня сюда, она поступила как нельзя лучше. И пусть я все бы отдала, чтобы вернуться, я знаю, что оказалась здесь по своей собственной вине.
— Вам следует перестать себя казнить и взглянуть на жизнь с новой стороны, — посоветовал Эшем. — Не сомневаюсь, что то же сказала бы и миссис Эстли.
— Я попробую, — согласилась Элизабет. — Я уже попросила прощения у Бога, и теперь мне остается лишь надеяться на человеческое прощение. Я напишу королеве, как и обещала.
— Я получила письмо от леди Элизабет, — сказала Екатерина, грузно опускаясь в мягкое кресло.
— Вот как, дорогая? — небрежно бросил адмирал.
После отъезда Элизабет ее имя почти не упоминалось.
— Да. Она благодарит меня за доброту и пишет, что ей было очень грустно уезжать, зная о моем недомогании из-за беременности. Она также благодарит за обещание предупреждать в случае дурных сплетен — для них, конечно, нет никакого повода, имейте в виду…
Адмирал вздрогнул, услышав ее резкий тон.
— Дальше она пишет, что надеется на мое прежнее расположение, иначе я не сделала бы столь дружеского жеста. — Королева ненадолго задумалась. — Хотя дело не столько в дружбе, сколько в том, что предупрежден — значит вооружен. Ибо если случится хоть какой-то скандал… — В ее голосе прорезалась горечь.
— Кейт, мне действительно очень жаль, — наверное, уже в тысячный раз повторил адмирал.
Когда же она перестанет напоминать о своей немилости?
Его жена вернулась к письму:
— В заключение она пишет, что благодарит Бога за таких друзей и просит Его ниспослать мне долгие годы жизни. И подпись: «Смиренная дочь Вашего Высочества». — Она положила письмо на стол. — Можете почитать сами.
Поднявшись, королева медленно и устало направилась к двери.
— Кейт! — крикнул он вслед. — Переедемте в замок Садли! Мы никогда там не были, и мне кажется разумным, чтобы наш ребенок родился в главном владении моего баронства.
Екатерина отрешенно повернулась к нему.
— Пожалуй, я не против, — сказала она. — Здесь слишком многое напоминает о дурном.
— Мы попробуем начать все сначала, — осторожно предложил адмирал.
— Возможно, — ответила она и вышла.
Элизабет распечатала первое письмо. То была короткая записка от королевы, благодарившей падчерицу за добрые слова и заверявшей ее в своей дружбе. Сердце Элизабет встрепенулось — она не ожидала от Екатерины такого великодушия.