Леди и лорд
Шрифт:
Минута — и старинный собор был окружен живой стеной до зубов вооруженных воинов, так что когда, выбивая дробь по булыжной мостовой, Джонни Кэрр со своими людьми прискакал к расположенному на вершине холма собору, то обнаружил, что прорваться в него будет очень нелегко.
Квадратная рыночная площадь, раскинувшаяся к северу от церкви, едва вместила все воинство Джонни Кэрра. Маневрируя и толкаясь в тесном пространстве между торговыми рядами и зданием городского совета, разгоряченные всадники на взмыленных лошадях выстраивались в боевые порядки,
Неторопливо подъехав к невысокой каменной ограде, отделявшей соборный двор от площади, Джонни спешился и с неподражаемым мужеством, восхитившим даже людей Редмонда, подошел к их капитану, занявшему позицию возле входной двери.
— Там, на мосту, были ваши друзья? — невозмутимо поинтересовался Джонни, отряхивая пыль со штанин.
— Если вам удалось через них прорваться, то это определенно не мои люди. Что они собой представляли: разношерстная компания во главе с предводителями на серых конях?
— Именно, — с улыбкой ответил Джонни. — Выходит, я сослужил вам службу?
— На сегодняшний день — да. Несомненно, это были сынки Хотчейна.
— Прибыли сюда, чтобы выразить невесте наилучшие пожелания?
— Нет, чтобы выдать ее за одного из своих.
— Ага, и вернуть денежки в семейную казну. Однако, насколько я слышал, леди Грэм предпочла другого. — В голосе Джонни слышалось с трудом сдерживаемое раздражение.
— Вы не ошиблись.
Из взгляда Джонни мгновенно улетучилось деланное Равнодушие, и он наполнился ледяным спокойствием.
— Что это значит?
— Это значит, что я сам точно не знаю, от кого должен ес защищать — от вас, Равенсби, или от ее жениха.
— Дайте мне с ней поговорить. — Его голос и глаза были полны непреклонной решимости.
Прошло несколько томительных секунд, в течение которых заносчивый лэйрд Равенсби ждал ответа, словно униженный проситель. От его обычной нетерпимости не осталось и следа. Затем Редмонд молча кивнул головой, и Джонни Кэрр расплылся в широкой улыбке.
— Спасибо вам, Редмонд, за вашу беспримерную верность.
Когда Джонни Кэрр — покрытый пылью и с растрепанными волосами — вошел под церковные своды, головы всех сидевших в соборе немедленно повернулись к нему. В течение всего времени, пока он шел по длинному проходу, в церкви царила мертвая тишина, нарушаемая лишь гулким стуком его каблуков, металлическим бряцанием меча да ритмичным позвякиванием шпор. Взлохмаченные черные волосы беспорядочно обрамляли его запыленное лицо, стальная пластина на груди отбрасывала блики от пламени церковных свечей, заткнутые за пояс пистолеты с янтарными рукоятями приковывали к себе всеобщее внимание, и, когда Джонни проходил мимо рядов, по ним невольно пробегал холодок страха.
Он не глядел по сторонам, устремив взор прямо перед собой. Там, впереди, в роскошном убранстве новобрачной у алтаря стояла Элизабет. И когда он наконец поравнялся с ней, то остановился и спросил:
— Тебе не кажется, что
— Тебе не следует отвечать ему, Элизабет, — вмешался Джордж. Джонни словно только что заметил спутника Элизабет.
— Если вы не возражаете, Болдуин, я хотел бы поговорить с ней с глазу на глаз.
— Но я возражаю!
Не говоря ни слова, Джонни потянулся за мечом.
— Только посмей! — яростно крикнула Элизабет И, увидев, что Джонни на мгновение замешкался, быстро обернулась к Джорджу. — Только одну минуту, — попросила она его. — Я сейчас же вернусь.
— Почему Редмонд пропустил тебя внутрь? — спросила она секундой позже, когда Джонни вел ее в боковой придел.
— Потому что я ему нравлюсь, — коротко бросил он, не глядя на Элизабет и не обращая никакого внимания на гостей, не спускавших с них любопытных глаз. — А может, потому, что ему не нравится Джордж Болдуин. Я еще не до конца в этом разобрался.
Внезапно, когда они подошли к стене, он резко остановился и посмотрел женщине в глаза.
— А теперь объясни, почему ты мне ничего не сообщила.
— И не подумаю.
Упрямство, прозвучавшее в голосе Элизабет, заставило его на мгновение растерянно умолкнуть, однако, поскольку семь часов в седле никак не способствовали улучшению настроения, Джонни продолжал допытываться низким и нетерпеливым голосом:
— Значит, ты собралась за него замуж с моим ребенком внутри?
— Я полагала, это не играет роли, — пренебрежительно ответила Элизабет, чувствуя, как нарастает ее нервное напряжение. — Тебе-то какая разница? Подумаешь, велика важность, еще один ребенок вдобавок ко всем остальным, которых ты и знать не знаешь.
С обнаженными нервами, кипя от ярости, Джонни хотел пощечиной сбить с ее лица это презрительное выражение. Раздувая ноздри от гнева, он уже приготовился что-то сказать, однако в последний момент все же укротил душившую его злость и проговорил глухим голосом:
— Нет, это не так. Ты должна была мне сообщить.
— Для чего? Скажи мне, ради Бога. Ты готов жениться на мне только в том случае, если я ношу твоего ребенка, а иначе — никогда?
— А ты хотела, чтобы моего ребенка воспитывал другой мужчина? — огрызнулся он в ответ.
— Разве несколько других этим не занимаются?
— Я говорю именно об этом ребенке, черт побери! — разъярился Джонни. В данном случае не могло быть никаких сомнений в его отцовстве. Ребенок, которого носила под сердцем Элизабет, был его, и это многое меняло.
— Ты пьян, — презрительно бросила Элизабет, уловив исходивший от него запах бренди. — Завтра ты проспишься и сам будешь удивляться, что за пьяная причуда занесла тебя в такую даль.
— Я не пил в течение последних семи часов, — процедил Джонни сквозь сжатые зубы. — Я отвратительно трезв и требую ответа на поставленный мною вопрос. — Он прижал Элизабет к шершавому камню церковной стены и продолжал свистящим шепотом: — А теперь, мадам, извольте отвечать.