Леди и лорд
Шрифт:
Через секунду, не дожидаясь разрешения войти, на пороге комнаты появился Джонни собственной персоной.
— Спасибо, Хелен, можешь идти, — небрежно бросил он на ходу, пододвигая стул и усаживаясь за стол. Так в мгновение ока Элизабет оказалась ночью наедине с Джонни Кэрром.
Сейчас, когда на его лице играл не луч рассветного солнца, а золотой отсвет пламени свечи, он выглядел совсем другим. Перед ней сидел совершенно незнакомый мужчина — не проситель, а человек, больше привыкший повелевать.
На нем был камзол из черного бархата с разрезами на
— Изумительно, — оценил он роскошную обнову Элизабет с чарующей улыбкой, от которой в трепещущем свете свечи особенно резко выступили его скулы. — Твой наряд просто неподражаем. — Вышивка, сплошь покрывавшая платье, действительно была на редкость затейлива: на зеленом и темно-пурпурном фоне были щедро рассыпаны желтые ирисы. А золотые кружева, перемежавшиеся с разноцветными лентами, пышно украшали ворот, локти и широко разрезанные рукава.
— Очевидно, я должна поблагодарить тебя за щедрость. — Элизабет вполне отдавала себе отчет в том, сколь дорого должна была обойтись эта ручная вышивка по шелку. — Но, право же, такая роскошь мне вовсе ни к чему.
— Полно, милая, — пожал он бархатными плечами, — видеть тебя в этом платье доставляет мне истинное наслаждение. К тому же дюжина деревенских белошвеек получила возможность заработать. — Его улыбка обезоруживала поистине детской непосредственностью.
— Что ж, в таком случае благодарю тебя за заботу о деревенских жителях. — В конце концов она все-таки улыбнулась, как ни старалась сдержаться. Его веселость оказалась заразительной.
— Я тут принес тебе кое-что, — вспомнил Джонни и, склонившись над столом, накрытым белоснежной скатертью, протянул ей небольшую шкатулку, обтянутую бархатом. — Так, безделица, — добавил он все с той же обезоруживающей улыбкой.
Подняв голубую бархатную крышку, Элизабет обнаружила внутри перстень с бледно-лиловым нефритом. На полированной поверхности камня было вырезано изображение фасада нового дома Элизабет в «Трех королях».
— Красиво…
— Я подумал, что тебе может понравиться твой архитектурный замысел, запечатленный в камне.
— Я возвращаюсь в «Три короля»? — В ее словах зазвучали надежда и радость.
— Возвратишься когда-нибудь. В конце концов я хочу всего лишь жениться на тебе, но не сделать своей рабыней.
— Действительно?
— Действительно, Элизабет. Все наши препирательства гроша ломаного не стоят. Тебе только надо выйти за меня замуж, и ты будешь вольна отправиться куда угодно. Я вовсе не собираюсь быть твоим тюремщиком.
— А ты
Ее голос странно дрогнул, что привело Джонни в некоторое замешательство.
— Должно быть, в твоем вопросе кроется подвох? — спросил он с осторожной улыбкой.
— Ответь же мне!
— И что же ты хочешь услышать от меня? — У него было такое чувство, будто ему приходится продираться сквозь чащу с завязанными глазами.
— То, что ты хочешь сказать.
— В таком случае давай сойдем вниз. Мне хотелось бы показать тебе кое-что. — Будучи человеком действия, он был уже измотан спорами, вынужденной вежливостью и трехдневным ожиданием.
Джонни повел ее за руку по узкому коридору, а затем вниз по лестнице. Пройдя два лестничных марша, они оказались на первом этаже. Широкая анфилада комнат вывела их к искусно украшенной двери, заслуживающей скорее названия ворот. За ней открылся обширный зал с расписными потолками и стенами, обшитыми панелями из шотландской сосны, своим нежным цветом напоминающей мед. Пол был устлан турецкими коврами, в десятках китайских ваз расставлены чайные розы.
— Да ведь это твоя спальня! — вскричала Элизабет, не ожидавшая столь низкой уловки.
В комнате стояла широкая, во всю стену, кровать под пологом из парчи цвета лесной листвы. Покрытые затейливой резьбой столбы возвышались до самого потолка, на котором, как на небесах, резвились всевозможные боги и богини.
— Тебе нравится? — спросил он с невинным видом, как если бы привел сюда свою гостью с единственной целью обсудить достоинства помещения, а теперь недоумевал, отчего это вдруг удивление на ее лице сменяется негодованием.
— Я ухожу!
— Вряд ли я тебе позволю это.
— Так ты намерен удерживать меня здесь силой? — Она даже в бреду не могла представить себе, что он будет с ней так бесцеремонен.
— Да, — бесстрастно ответил Джонни, — намерен. Я намерен переспать с тобой, Элизабет Грэм, чтобы затем взять тебя в жены, заметь, при свидетелях. — Непременными условиями законного брака, который не мог быть опротестован в суде, были брачное свидетельство, присутствие на церемонии бракосочетания священнослужителя, произнесение женихом и невестой клятв верности при двух свидетелях, а также проведенная вместе ночь.
— Вот как? — ошеломленно пробормотала Элизабет. — Столь варварским способом?
— Пусть даже варварским, — спокойно подтвердил он. То, как мягко и равнодушно произнес Джонни эти слова, свидетельствовало, что решение принято им если не несколько дней, то уж, во всяком случае, несколько часов назад. Он явно все продумал до мелочей.
— И мое мнение по этому поводу тебя абсолютно не интересует?
— Нет, не интересует.
— Но ведь это же вопиющее беззаконие! Ни один суд не признает этот брак действительным. Да тебе просто не удастся найти свидетелей, которые согласились бы стать соучастниками преступления, не говоря уже о священнике! — разгоряченно протараторила Элизабет.