Леди и Волк
Шрифт:
Затаив дыхание, он миновал спальни Кэтрин и Стефана. Возле спальни матери его охватили сомнения. Марлоу остановился и прислушался. К чему? Не занимается ли она с Робертом, с его отцом, любовью в предрассветной темноте? Осталась ли их страсть столь же пылкой, как тридцать три года назад, когда они зачали его? После всех горьких лет его детства с Розалиндой одно он знал твердо — страсть не знает границ. Даже сейчас его мать не чувствовала себя виноватой. Она, безусловно, любила графа, но изменила ему, поддавшись очарованию его брата. Марлоу был зачат во грехе, в грехе он и вырос. Чувствуя отвращение
Когда он подошел к комнате графа, двое солдат храпели у двери. Корнелиус не спал. Он услышал шаги Марлоу, когда того еще было не видно.
— Ты хорошо несешь службу, парень, — сказал ему Марлоу. — Скоро взойдет солнце, так что можете идти отдыхать. Я уверен, что граф спокойно спит.
Проснувшиеся охранники беспомощно озирались по сторонам. Сознавая свою вину, они отводили от Марлоу заспанные глаза. Корнелиус бросил на них уничтожающий взгляд и повернулся к Марлоу. Едва уловимое пренебрежение сквозило в его глазах.
— В отличие от этих юнцов, которые спят на службе, я строго выполняю приказ сэра Стефана. Это — не обязанность, а честь, охранять покои графа.
Слова Корнелиуса были формальностью, но вызвали у Марлоу подозрения. «Такой же, как и его предатель-отец», — подумал он про парня. Невероятным усилием он подавил желание ударить его по лицу.
Вместо этого Марлоу пренебрежительным жестом приказал охранникам покинуть пост. Они обменялись встревоженными взглядами и неуверенно встали на свои места.
— Я сказал — уходите! Если вы мне понадобитесь, я позову, — рявкнул Марлоу, глаза его горели злобой.
— Мы выполняем приказ сэра Стефана, милорд, — сказал один из охранников.
— Стефан здесь не хозяин, парень, — отрезал Марлоу. — Если вы пожелаете остаться в замке после смерти графа, то вам придется просить об этом меня, а не моего брата. Выполняйте приказы своего хозяина, тогда останетесь на службе.
Украдкой взглянув на Корнелиуса, они покинули свой пост. Корнелиус остался. Он встретил взгляд Марлоу с отвагой, которой тот раньше в юноше не замечал.
— Я не уйду отсюда, милорд, — сказал он, закрывая дверь своей грудью. Я не знаю, какие мысли были у сэра Стефана, но он приказал никого не пускать к отцу до его возвращения. Он благородный человек, и я верю ему.
— Значит, ты любишь Стефана? — Марлоу криво улыбнулся.
— Да, лорд Марлоу. Он хороший человек.
— Ну, тогда получай это! — Марлоу выхватил из-за пояса кинжал Стефана и ударил Корнелиуса прямо в сердце. Все произошло так быстро, что храбрый юноша даже не увидел блеска металла. Испуг от свершившегося предательства, переходящий в недоумение, отражался в его глазах. Затем его глаза замерли и душа покинула тело. Корнелиус рухнул на пол. Кровь била фонтаном из его груди. Бросив удовлетворенный взгляд на окровавленное тело, Марлоу вытер кинжал об одежду Корнелиуса и вошел в покои графа.
Нож можно было больше не прятать.
Стефан и Кэтрин спускались из освещенной свечами часовни в сопровождении Рамси, Европы и графини
Вскоре Розалинда со своей служанкой заторопились в Грейт Холл, а Рамси пошел в конюшню. Европа сочла благоразумным оставить жениха и невесту наедине и отправилась на кухню.
Стефан не мог оторвать взгляда от горизонта. Небо выглядело так, словно кто-то оставил на только что распустившихся лепестках золотистых нарциссов кровавые следы. Он стоял позади нее и, обвив ее руками, с воодушевлением говорил:
— Когда я вижу такую красоту и такие краски, мне кажется, что я проживу еще тысячу лет.
— Да, можно подумать, что Бог плачет кровавыми слезами, — ответила Кэтрин. — Я молюсь, чтобы это не стало плохим предзнаменованием для нашей помолвки.
Немного помолчав, Стефан прикоснулся губами к ее нежной шелковистой щеке:
— Спасибо, что ты сделала это. Я знаю, что в твоем сердце не было желания выходить за меня замуж. Я постараюсь как-то изменить это.
— Нет, — ответила девушка, повернувшись к нему. — Помолчи. Ты ничего мне не должен.
Она видела только его губы. Чувственные и зовущие. Как стремилась она прикоснуться к ним! Как хотела утешить его! Но боялась подпустить к себе слишком близко. А потерять боялась еще больше.
— Как ты себя чувствуешь, обручившись с невоспитанным наглецом?
— Может быть, стоит взглянуть на это с другой стороны — с будущим графом Блэкмора? — Стефан дружелюбно улыбнулся, устанавливая перемирие. — Надо срочно сообщить твоим родителям. Пока они доберутся, мы уже поженимся.
Кэтрин согласно кивнула.
— Иди к отцу. А я договорюсь с Европой, чтобы она все подготовила к приезду родителей. Вряд ли я могу рассчитывать на помощь твоей матери. Когда она пришла к церковь, мне показалось, что она потеряла рассудок. Похоже, что Розалинда не очень-то любит меня.
— Дело не в тебе. Она боится, что все ее мечты о будущем рухнут из-за того, что я узнал правду. К тебе это не имеет ни малейшего отношения.
Стефан наклонился к девушке, чтобы вдохнуть сладость ее дыхания. Через мгновение он попрощался с ней и направился к отцу. Он стремительно шел через Холл, не обращая внимания на пурпурно-красные блики, отражающиеся от разноцветных окон, расположенных высоко над головой. В Грейт Холле было подозрительно тихо. Тревожное чувство охватило его. Стефан вспомнил слова Кэтрин. Вибрирующий восход, казалось, и в самом деле стал плохим предзнаменованием. Стефан пересек главную арку и взглянул в сторону покоев отца. Безжизненное тело Корнелиуса лежало в луже крови.
Стефан подошел ближе. Опустившись на колено, он поднял голову юноши.
С чувством жгучего раскаяния и боли он гладил холодные щеки Корнелиуса. Бедный Рамси! Он сойдет с ума от горя! Единственный сын, который чудом остался жив во время чумы, умер теперь, когда, казалось, самое страшное осталось позади.
Прошли считанные мгновения, пока Стефан положил голову Корнелиуса, закрыл ему веки, медленно поднялся, слыша глухие удары своего сердца, и повернулся к двери. Но ему казалось, что они тянулись бесконечно долго, как происходит всегда, когда знаешь, что кошмар повторится снова.