Леди-киллер
Шрифт:
Не дожидаясь, когда принесут виски, она разделась догола. Джордж как зачарованный следил за ней: похоже, — она прост забыла о нем!
И даже не пыталась завести разговор. Он сел на кровать, сунул в счетчик два пятидесятицентовика, включил тумблер телевизора, и на экране замелькали кадры порнофильма. Чернокожий лет четырнадцати принес виски, и Линетт открыла дверь совершенно голая, только туфель не сняла. Туфель она никогда не снимала. Ни при каких обстоятельствах!
Она глянула на Джорджа:
— Нужно десять долларов!
Джордж послушно вытащил из бумажника купюру. Чернокожий
— Вот, парень, держи! Смотри, смотри хорошенько! А когда, сосунок, получишь жалованье, приходи ко мне, познакомимся!
— Хорошо, мэм! — серьезно, как взрослый, ответил мальчик.
Линетт захлопнула дверь и расхохоталась. Затем сорвала пробку с бутылки и принялась пить виски прямо из горла.
— Похоже, у тебя, сладкий мой, водятся денежки, а?!
Джордж разделся и аккуратно сложил одежду на стул.
— Ну и сколько ты хочешь?
Ей нравилась его кротость.
— Шестьдесят долларов, и ты получишь все, что только можешь себе вообразить!
Джордж вручил ей три двадцатидолларовых банкнота и еще какое-то время продолжал смотреть на экран: там развлекались женщина, собака и чернокожий верзила.
Линетт села рядом с ним на постель, прижалась грудью к его руке и стала теребить его вялый член: скорее бы покончить с работой!
— Ну давай же, детка, Линетт не может торчать тут с тобой всю ночь!
Джордж чувствовал запах ее пота, ее волосы щекотали ему руку. Он видел ее розовые соски и пальцы с темно-красными ногтями, ласкавшими его член. Ну, прямо копия его матери. Даже запах такой же!
— Оставь, не надо! — грубо сказал Джордж, стряхнул ее руку и оттолкнул Линетт так, что она упала на спину.
— На кого ты, сморчок, поднимаешь руку, а? Подонок несчастный! — В Линетт всколыхнулась врожденная ненависть к мужчинам. Она поднялась, и Джордж взглянул на ее ноги в зеленых туфлях на высоких каблуках, стройные и длинные. Джордж тоже встал. Линетт опять приложилась к бутылке с кукурузным «Джим Бим».
Да, она была точной копией его матери! И Натали тоже! Они все, все до единой шлюхи! Готовы отдаться за деньги любому. Все бабы — шлюхи! Ну что ж, он знает, как поступать со шлюхами! Он уже доказал это в Грэнтли, разве не так? Ухватив Линетт за волосы, он наотмашь ударил ее кулаком В лицо и, улыбаясь, смотрел, как она отлетела к стене с рассеченной губой.
Маленьким розовым язычком она слизнула с губы кровь и, тяжело дыша, смотрела, как он приближается к ней — голый, с колыхающимся на ходу животом.
Он снова замахнулся на нее кулаком, но Линетт ударила его ногой. Джордж почувствовал жгучую боль и увидел разрез поперек живота, из которого текла кровь.
В туфли Линетт вделала бритвенные лезвия — этому ее научили в тюрьме.
Вот почему она никогда не разувалась! Несколько секунд Джордж ошеломленно смотрел на женщину, потом кинулся к ней, норовя схватить за волосы, но промахнулся.
Линетт снова нанесла ему удар, на этот раз по спине. Тело от нестерпимой боли свело судорогой: бритва прошла прямо над почкой сантиметра на полтора в глубину! Джордж упал на колени, а Линетт опять глотнула из горла и хватила бутылкой о стоявший
Собрав последние силы, Джордж врезал ей кулаком в солнечное сплетение. Линетт скорчилась, задохнулась. С огромным трудом Джордж поднялся.
На экране телевизора чернокожий, женщина и собака продолжали свою игру, им не было никакого дела до происходившего в комнате.
— Ах ты выродок сучий! Ты еще смеешь поднимать на меня руку? — Рот ее сейчас напоминал ощеренную пасть. На сей раз бритва проехала по его бедру, и на теле появились мелкие капельки крови. Кожа расступалась медленно, словно стыдясь за скрытую под ней плоть. Джордж вновь рухнул на колени, осознав наконец, что столкнулся с врагом намного сильнее его самого. Эта женщина по жестокости не уступала его матери. Схватив Джорджа за волосы и запрокинув ему голову, Линетт, ухмыльнувшись, с силой ударила его по горлу зазубренным краем разбитой бутылки.
Джордж свалился на пол как раз в тот момент, когда женщина на экране сопротивлялась чернокожему, пытавшемуся сунуть в нее свой неправдоподобно большой член, а собачка, заливаясь лаем, бегала вокруг них.
Линетт села на постель и, швырнув бутылку на ковер, прижала вымазанную кровью руку к груди, чтобы унять сердцебиение. При взгляде на Джорджа лицо ее исказила гримаса отвращения.
Всю жизнь, с самого детства, Линетт страдала от насилия, и физического, и морального. Оно исходило не только от отца, но и от братьев, бравших с него пример. Мать делала вид, что ничего не замечает. В пятнадцать лет Линетт ушла из дому; оказавшись в мире совсем одна, она поняла, что единственное для нее спасение — ее внешность и пол.
В первые же дни своей жизни на улице Линетт приняла первую дозу наркотиков и провернула свой первый «трюк» с клиентом. Все, на что она была способна, — это продавать свое тело. Она разрешала клиентам все, только не побои. Побоев Линетт не выносила. А все остальное — пожалуйста, лишь бы платили. Абсолютно все! Побои же она считала для себя унизительными. Позволить кому-то ударить себя было все равно что признать собственное поражение, и сознание, что она способна себя защитить, прибавляло ей самоуважения.
Репутация оторвы сослужила ей в этом смысле хорошую службу: ни один сутенер не желал с ней связываться, ее не посмела бы ограбить ни одна шлюха. На улице прав тот, за кем сила, и Линетт, хотя и была небольшого роста, благодаря напору и удали умела постоять за себя. Взять хоть этого мужика, который валяется здесь. Ведь он ничтожество, безликий «Джон», источник денег, и больше ничего! Она пошла в душевую, смыла кровь, спокойно оделась, расчесала волосы и подправила макияж, чувствуя, как опухает глаз. Она забрала у Джорджа всю наличность и туристические чеки, но кредитные карточки не тронула: чего доброго, заметут! Еще раз поглядевшись в зеркало, она вышла из комнаты, тихонько прикрыв за собой дверь, и через десять минут уже была у Элвиса. Взятые у Джорджа восемьсот долларов обеспечили Линетт теплый прием. Она укололась, почувствовала, как разлились по телу волны блаженства, и, глубоко вздохнув, погрузилась в сладостный поток грез и видений.